После шторма - [2]

– У меня такое ощущение, что для нашего гостя обнаженные женщины – диковинка.

– Папа, о чем ты? Я одета...

– Ниже пояса. Будь хорошей девочкой и накинь одну из моих рубашек. Я готов поспорить на миллиарды байтов, что там, откуда он прибыл, женщины не ходят с голой грудью.

– Ох уж мне эти старообрядцы, – недовольно пробурчала Крикет, направляясь в спальню.

Когда я вышел в патио, большой белый вертолет как раз приземлялся на берегу. Ирландец таращился на него, словно видел впервые. Может, так оно и было. Значит, у него выдался день сюрпризов. Капитан Береговой охраны и двое патрульных выпрыгнули из вертолета и направились к дому. Капитан остановился перед Бирном, патрульные встали по бокам, положив руки на револьверы. Капитан мрачно оглядел ирландца, возвышающегося над ним на добрую голову, заговорил резко и отрывисто.

– Назовите вашу фамилию, место рождение, возраст, название корабля, порт, из которого вы отплыли, порт приписки, причину вашего незаконного пересечения границы этой страны...

– Кораблекрушение, ваша честь, кораблекрушение, – смиренно ответил он, но мне показалось, что он едва сдерживает смех. Капитан, однако ничего не заметил, нажимая кнопки на ручном терминале.

Оставайся здесь, – приказал он, получив ответы на все вопросы, повернулся ко мне. – Я хочу воспользоваться вашим телефоном. Покажите, где он.

Вся информация из ручного терминала, спасибо сотовой связи, уже поступила в центральный компьютер, так что мой телефон ему совершенно не требовался. Он молчал, пока мы не вошли в дом.

– У нас есть основания подозревать, что это не простое кораблекрушение. Принято решение не брать его под стражу, а оставить здесь, где его можно держать под наблюдением...

– Извините, но это невозможно. У меня работа.

Я еще говорил, а он уже нажимал кнопки ручного терминала. За моей спиной включился принтер на поднос упал лист бумаги.

– Старший писарь Кон-Гриви, вы только что переведены из запаса на действительную службу. Вы будете выполнять приказы, вы прекратите задавать вопросы, отныне на вас распространяется действие Закона о государственных секретах от 2085 года, и вас будет судить военный трибунал, если вы кому-то об этом расскажете, – он взял лист бумаги и протянул мне. – Вот копия приказа. Подозреваемый остается здесь. Все датчики в этом доме активированы, все разговоры будут записываться. Вне дома вам разговаривать запрещено. Если подозреваемый покинет вверенную вам территорию, вы должны незамедлительно поставить нас в известность. Вы меня поняли?

– Да, да, сэр.

Он игнорировал нотки сарказма в моем голосе, повернулся и вышел из дома, взмахом руки предложив мне следовать за ним. Я сдержал злость, выбора у меня не было, и поплелся следом. Капитан приказал патрульным вернуться в вертолет, потом обратился к ирландцу.

– Хотя иммиграция в Соединенные Штаты строго ограничена, есть особые инструкции, касающихся жертв кораблекрушений. И пока решения по вашему делу не будет принято, вы останетесь здесь, с мистером Кон-Гриви. Поскольку денег на ваше содержание фондами Береговой охраны не предусмотрено, он вызвался какое-то время обеспечивать вам хлеб и кров. На этом все.

Бирн проводил вертолет взглядом, повернулся ко мне.

– Вы – добрый человек, мистер Кон-Гриви...

– Бил, – поправил я его. И мне не хотелось, чтобы меня благодарили за гостеприимство по приказу.

– Спасибо, Бил. А мое христианское имя – Кормак.

Открылась дверь, появилась Крикет, в одной из моих рубашек, полы которой она завязала узлом на талии.

– Я слышала вертолет. Что случилось?

– Патруль Береговой охраны. Должно быть, они видели, как я вытаскивал Кормака на берег, – первая, но далеко не последняя ложь. Мне это определенно не нравилось. – Он поживет со мной.

– Великолепно. Новый зверь оживит нашу жизнь.

От ее слов Кормак густо покраснел.

– Извините меня. В этой одежде я действительно напоминаю животное...

Когда она рассмеялась, он покраснел еще пуще.

– Глупый, это такое выражение. Зверь – это мужчина, любой мужчина. Я могу называть зверем и папу, он возражать не будет. Ты женат, Кормак?

– Да.

– Это хорошо. Я люблю женатых мужчин. Охота на них более волнительна и сексуальна. Я разведена. Дважды.

– Ты уж извини нас, Крикет, – вмешался я. – Хочу показать Кормаку душ и найти сухую одежду. А потом позавтракаем во внутреннем дворике, до того, как на улице станет слишком жарко.

– Ладно-ладно, – согласилась она. – Только не задерживайтесь слишком долго, а не то я заподозрю мужеложство.

Кормак вновь густо покраснел. У меня создалось ощущение, что лексикон моей дочери не очень-то вписывался в привычную ему социальную атмосферу. Но нынешняя молодежь своими речами часто шокировала мое поколение. Я отвел его в ванную, а сам пошел за одеждой.

– Бил, – позвал он меня. – Могу я попросить тебя об услуге? В душе... тут нет ни одного крана.

– Чтобы включить воду, достаточно сказать об этом... Подожди, я покажу, – я всунулся в душевую. – Тридцать пять градусов, мыло, включить, – душ ожил. – После того, как намылишься, скажешь: «Смыть». Потом – «Выключить». Одежду я положу на кровать.

Он появился, когда я допивал вторую чашку кофе. Как я и ожидал, из оставленной ему одежды он выбрал черные брюки и темную рубашку с длинными рукавами.