После приказа - [19]
— Товарищ подполковник, — подбежал к Спивакову сержант Мусатов. — Разрешите обратиться?!
— Слушаю…
— Мы решили, товарищ подполковник… Обстановка сложная. Молодежь еще, как говорится, не обстреляна, дороги в горах — эх, да что говорить! Мало ли что… Как мы можем уехать?! Разрешите нам остаться, товарищ подполковник? — сбивчиво выпалил Мусатов.
— Но приказ о вашем увольнении уже подписан, предписания вам розданы, — засомневался Спиваков.
— Разве нельзя остаться после приказа?
— Вы все так решили? — спросил командир полка убывающих из полка солдат, которые подошли вслед за Мусатовым. В выжидательной позе остались стоять на месте лишь Мацай и еще двое.
— Так точно, товарищ подполковник! — хором ответили солдаты.
— А те, что позади вас топчутся? Не хотят, что ли?..
По тому, как повернули головы в его сторону солдаты, Мацай понял, что речь зашла о нем и о тех, кого он успел удержать, как он выразился, от патриотического порыва.
— Мы, как все, товарищ подполковник! — поспешил ответить Мацай. Незаметно сплюнув с досады, он вразвалочку направился к группе увольняемых.
— Ну что, комиссар, как поступим? — спросил Спиваков своего заместителя по политчасти майора Куцевалова.
— Думаю, есть резон уважить просьбу. Молодцы они, так поступают настоящие люди!
— Спасибо вам, товарищи! Спасибо! — крепко обнял Спиваков сержанта Мусатова. Потом он и другие офицеры поочередно пожали руки каждому солдату. — Начальник штаба, издать приказ, всех поставить на довольствие…
Вскоре колонна бронетранспортеров и грузовиков потянулась в горы. Выхлопные трубы выплевывали в черное от нависших туч небо коричневый дым, громадные задние колеса струями выбрасывали вверх гравий. Управляли машинами на коварной дороге опытные водители. Рядом с ними в напряженном ожидании своей очереди застыли молодые солдаты. Так и сидели в кабинах парами: Мусатов — Боков, Ольхин — Небейколода, Турчин — Магомедов, Коновал — Ртищев, Мацай — Антонов… За баранкой ЗИЛа, который чуть не занесло на узком повороте в пропасть, был рядовой Ртищев. Почему Коновал ему передал управление на сложном участке, он так толком и не объяснил. Ефрейтор оправдывался перед командирами: мол, надо же приучать молодых к трудностям, не все же время им нянькой быть. Когда груженый грузовик всем миром оттащили от опасной черты, облегченно вздохнули.
— Рекомендую свои эксперименты оставить для другого раза, действовать точно по приказу! — строго предупредил подполковник Спиваков и снова скомандовал:
— По маши-инам!
ОБЪЯСНЕНИЕ ПОЗИЦИЙ
А в Москве мерно кружил первый снежок, устилая пушистым хлопком крыши домов и автомобилей, припаркованных к тротуарам. На проезжей части улиц он тут же таял, превращаясь в жижу. К концу дня люди валили валом, торопясь по своим квартирам. Они ныряли под землю, в метро; один за другим от центра во все концы столицы их уносили голубые поезда.
Работник одного из политуправлений кандидат психологических наук полковник Игнат Иванович Ильин с модным кейсом в руке переминался с ноги на ногу у входа на станцию «Арбатская». По тому, как он вглядывался в проходящий мимо него людской поток, бросал нетерпеливые взгляды на электронные часы, мигающие зеленым неоном, можно было судить, что он поджидает кого-то. «Не иначе, свидание тут назначил, — думала о моложавом полковнике контролерша за стеклянной перегородкой у пропускных автоматов, которые напоминали щелкающих зубами голодных зверей в зоопарке, заглатывающих вместо лакомств пятикопеечную медь. — Небось женатый… А симпатичный… Ну и что, полковники разве не люди?..»
Ильин заметил, что за ним боковым зрением наблюдает полная блондинка в железнодорожном берете, и, смущаясь, отошел от нее подальше, к телефонным будкам. «Пусть не волнуется, — подумал в свою очередь он, — а то решит еще, что я выжидаю удобный момент, чтобы проскочить безбилетником, затесавшись в толпе пассажиров». Оттого, что такая абсурдная мысль может вообще у кого-то возникнуть, ему стало жарко, и он поднял ко лбу свободную руку, смахивая с него тыльной стороной ладони выступившие бисеринки. Этот его жест по-своему рассудил высокий, русоволосый молодой человек в дубленке и без шапки, появившийся под сводами здания метро.
— Я здесь, Игнат Иванович! — радостно крикнул он и помахал полковнику.
— Наконец-то, — облегченно вздохнул Ильин и пошел ему навстречу. — Здравствуйте, Ефим Альбертович, здравствуйте!
Они пристроились у большого овального окна, сверкающего цветным мозаичным стеклом. Ильин достал из «дипломата» объемную папку.
— Прочел я рукопись, как просили, — протянул он ее молодому человеку. — И отзыв написал, там он, внутри…
— Премного благодарен! Может быть, пройдем в Дом литераторов, обсудим? Тут рядом, на Воровского.
— Не могу, Ефим Альбертович, и так задержался. Завтра улетаю в командировку…
— Ну хотя бы в двух словах скажите свое мнение. Отзыв — одно, в нем мысли, так сказать, ученого. А читательские чувства — их же не вложишь в две странички машинописного текста, сами понимаете.
Ильин пожал плечами. Ему явно не хотелось высказываться. Чувствовал, что разговор тогда затянется, и он снова озабоченно глянул на часы. Однако собеседник проявлял настойчивость, и полковник сдался, сказал в надежде быстрее завершить встречу общие слова:
