После победы - [25]

Гар кивнул.

– Он делает честь Торфею и вдохновляет всех нас.

Спайдо закатил глаза.

– И конечно, ты остался верен своим клятвам, которые дал здесь, кроме тех случаев, когда готовился вступить в битву, как уже говорил раньше.

– Это правда, мам, меня только разок-другой утешили.

– Молодец. Мне просто хотелось узнать: там, в Калтусе, при всех твоих достоинствах, не было ли там какой-нибудь девушки, которая могла бы затмить в твоем сердце Цветок Тыквы?

Гар уловил в голосе хозяюшки Блотт оттенок надежды, но сын этого не понял.

– Только не я, мам. Мое сердце все еще принадлежит Цветку Тыквы.

– Ты ведь не пытаешься обмануть меня, чтобы не огорчать, а, Малло? Как мне ни больно было бы представить вас врозь, дорогой, я могу это выдержать ради твоего счастья.

– Нет, мама, она все еще единственная для меня.

– Уверен, дорогой? Ты с ней давно не виделся. Она изменилась.

– Я все равно люблю ее, ма.

– Она очень изменилась, Малло.

– И я тоже, ма.

– Едва ли, дорогой. Тут вмешался Гар:

– Ваш сын действительно вас обманывает, чтобы не огорчать, хозяюшка. У него много поклонниц, и с одной из них он недавно встречался.

Лицо хозяюшки Блотт прояснилось, а Спайдо смутился.

– Это правда, Малло? Она красивая?

– А.., ну.., красивая, мама.

– Где ты с ней познакомился, дорогой? Спайдо взглянул на Гара. Убийца улыбнулся.

– Она служит одной богине, хозяюшка. Она – духовное лицо и удовлетворяла духовные запросы вашего сына. Он проводил время в телесном.., э.., тесном общении с ней.

– О, хорошо. – Она бросила взгляд на песочные часы, где пересыпались последние песчинки. – Возможно, ты и держался наравне с Малло до сих пор, кусок за куском, но теперь проиграешь. Это его любимое кушанье, и он съест его очень быстро.

Она отрезала ломоть мясного пирога и поставила его перед сыном, затем второй такой же перед Гаром. Каждый из мужчин сидел с вилкой наготове и вонзил ее в пирог. Хозяюшка Блотт захлопала в ладоши, когда они проглотили по первому куску.

– Нет ничего, что мой Малло любил бы больше, чем пирог – добрый пирог с олениной и почками.

Спайдо побледнел как полотно и прижал ладонь ко рту. Его стул отлетел в сторону, когда он вскочил и бросился к двери. Рывком распахнул ее и выбежал в ночь.

Мать посмотрела ему вслед и покачала головой.

– Что на него нашло?

– В дороге ему довольно часто приходилось иметь дело с олениной, хозяюшка.

– Это не помешало бы ему есть мой пирог, нет, сэр. – Она на секунду задумалась, потом улыбнулась. – Конечно, в этом весь мой мальчик.

– Простите?

– В этом весь Малло. Всегда очень вежливый. – Она улыбнулась и поддела вилкой кусок его пирога. – Поскольку вы гость, то лишь притворившись, что его тошнит, он мог проявить вежливость и дать вам победить в этом соревновании, а, мистер Квитник?

Гар ответил бы ей, но, будучи человеком вежливым, не стал говорить с полным ртом.

***

Гар проснулся и покинул дом Блоттов задолго до того, как взошло солнце и протрубил утренний охотничий рог. Как объяснил Гордо, Долоникус выпускал своих ящеров на охоту с утра и перед наступлением сумерек, и горе тем, кто окажется поблизости сам или выпустит свой скот в период между сигналами рога. После того как звери насытятся, Долоникус отзывал их, выходил из таверны и сообщал собравшимся те блестящие руководящие идеи, которые посетили его ночью.

Спайдо согласился на предложение Гара подождать его вместе с матерью, а не следовать за убийцей в город, чтобы сражаться с ящерами. Спайдо и в самом деле предложил Гару сопровождать его, и тот понял, что юноша говорит всерьез. Убийца ответил Спайдо одной из своих редких улыбок в награду за смелость, но объяснил, что хочет оставить его дома, чтобы кто-то смог разделаться с Долоникусом в том случае, если Гар погибнет в битве с ящерами.

Вооруженный односторонним, слегка изогнутым мечом татик, единственный в мире Грашан-шао искусства Тйан-ши-шеки прошелся по спящей деревне Торфей. Плавно шагая к охотничьим угодьям пары чудовищ, он чувствовал себя в своей стихии. «Я убил одного из вас. Я ел вашу плоть. Я знаю вас и дам вашей жизни определение через вашу смерть!» Он приостановился и всмотрелся в параллельные цепочки следов ящера. «Когда охотник охотится на охотников, только Смерть сыта».

Гар переложил рукоять меча в правую руку так, что головка эфеса оказалась между большим и указательным пальцами. Само лезвие легло вдоль тыльной стороны правой руки. Восходящее солнце отражалось от острого как бритва клинка, и его серебряный блеск резко выделялся на фоне свободного черного одеяния убийцы.

Гар без помех дошел до центра деревенской площади и тут уловил какое-то движение слева. Он повернулся туда и увидел одного из ящеров, стоящего в двадцати ярдах от него между двумя домами. Он нагнул морду к земле, потом поднял ее плавным движением, опираясь для устойчивости на жесткий хвост. Снова понюхал воздух и шагнул по направлению к Гару.

Разум в его глазах – дьявольская насмешка, которой не было у предыдущего ящера, – выдал его. Ветерок, к которому он якобы принюхивался, дул слева направо, унося запах Гара в сторону от ящера. «Что означает…»

Гар прыгнул влево и в падении перекатился через плечо, прочь от того места, где только что стоял. Второй ящер, яростно раздирая когтями воздух, пролетел мимо него и испустил вопль разочарования, к которому примешалась боль, когда мелькнул меч Гара, полоснув проносящегося мимо ящера по покрытому перьями животу. Вскочив в тот момент, когда зверь попытался повернуться и споткнулся, Гар с силой опустил меч и с размаху отсек ящеру голову.