После отбоя - [38]
— Ну что вы, я с премиальными больше вас получаю.
Иванчишин сунул ему бумажки в карман ватника, повторил:
— Бери! Ради сына, ради жены.
— Мне б ради них отдельную квартирку. Четыре года в бараке в маленькой комнатке. Детскую кроватку купил, а поставить негде. И мать сюда просится.
— Новый дом введем — будет.
— Н-да, невеселая перспектива, — улыбнулся Данич. — Зря послушался, сиганул бы вниз головой с карниза.
Иванчишин положил руку на упругое плечо Данича, легонько подтолкнул к двери, посмотрел вслед, вспомнил его историю появления в Алюминстрое.
Аникеев приехал сюда из батумского пограничного отряда, полтора года работал плотником-бетонщиком. И каждую неделю получал от матери письма, пропитанные слезами:
«Дорогой сыночек Даня! И ты, и я, и все наши отцы, деды и прадеды родились и жили в Твери. В войну фашисты начисто снесли наш город Тверь, наш Калинин. Можно было остаться на Урале, куда эвакуировались, ан нет, вновь вернулись на родное пепелище, все заново отстраивали. Сам помнишь, как пошел в новую школу, как строились текстильные фабрики, вагоностроительный, экскаваторный и другие заводы. А жилые дома?.. Неужто в родном городе для тебя не найдется работы? Даничка, родной! Из трех сыновей в живых только ты остался. Что же мне делать дальше, стареющей, одинокой?»
Аникеев не выдержал, пришел в комнату к секретарю комсомольской организации Леше Иванчишину, выложил на стол все письма. Потом долго сидели молча, растерянные, удрученные.
«Поезжай, Данич!» — твердо сказал Леша.
«Я вернусь, я вернусь! — убеждал Аникеев Иванчишина на вокзале. — Два, от силы три месяца, и снова буду на «нулевом цикле».
Леша молчал, он знал, что прощается с Даничем навсегда.
Вернулся Аникеев почти через три года с материнским благословением.
«Все делал, чтобы не огорчать маму, не показать, где витают мои мечты, но разве проведешь ее? Год присматривалась, два присматривалась, на третий заявила уже двоим: «Ладно, поезжайте, только внуки пусть рождаются в Твери». Эту просьбу мы выполнили: сын, Алешка, родился в Калинине… В вашу честь назвали, — смущаясь, добавил Аникеев…»
…Иванчишин, вспоминая эту историю, подумал: «Золотой народ! И в каком долгу мы у этого народа! Все радовались, все верили: строим дом для себя. Но остановились на фундаменте. Как теперь смотреть людям в глаза?»
Строители — шумливый народ. Это, вероятно, объясняется тем, что им все время приходится перекрикивать пулеметные очереди пневматических молотков, гул моторов, завывание ветра. И сейчас в приемной управляющего трестом, в коридоре стоял сплошной гул.
Начальник диспетчерского отдела Захаревский — низкорослый, полнотелый, точно замешенный на одной крупчатке, — еще не отдышавшийся после подъема на второй этаж, перехватил Вараксина, выдохнул:
— Потрясающая новость. Потрясающая! Возникло дело об импичменте начальника девятого стройуправления.
— Да что ты? — удивился Вараксин. — Невероятно.
— Почему невероятно? Зарвался. Не только с нами, даже с Главным не считается, ну тот ему и выдал. Скоро заявится к кадровикам с протянутой шляпой.
Митрофан злорадствовал: раз до диспетчерской службы дошла эта новость, значит, известно всему тресту. Достукался, не пожелал прислушаться к добрым советам. Интересно взглянуть со стороны, как он держится. И удивился увиденному и услышанному. Как всегда, Алешка был в окружении заядлых спортсменов, и обсуждались здесь не строительные дела, а спортивные новости. Потом вниманием Митрофана завладела Мара Сахаркевич, она притулилась к стенке, торопливо вносила записи в свой блокнот. Он откровенно любовался ее красивым озабоченным лицом, ее изящными, подвижными пальцами пианистки, а не кровельщицы. Неслышно подошел к ней, взял за руку, остановил бег карандаша, пошутил:
— Перед смертью не надышишься. Кстати, я ни разу не видел, чтобы ты выступала по конспекту.
— Вы тоже должны выступить. Мне кажется, сегодняшнее совещание будет решающим для встречного плана.
Вараксин и Мара вместе вошли в кабинет, сели рядом.
Управляющий трестом Скирдов дочитывал срочные бумаги, механически кивал входившим. Магидов рассматривал участников совещания: начальники строительных управлений и субподрядных организаций, председатель постройкома, ответственные работники треста — необходимые люди. Бригадиры Муромцев, Колотов, Чупрунов — эти нужны для утюжки. А остальные зачем? Статисты, свидетели, критиканы? Многих Главный даже в лицо не знал.
Настроение Андрея Ефимовича портилось. Причин для этого было предостаточно. Подвесил Иванчишина, не довел дело до конца. Кто знал, что Скирдов прилетит так внезапно? Раньше всегда позвонит, известит, А сейчас как гром с ясного неба. И не захотел предварительно обговорить хотя бы принципиальные вопросы, которые Магидов будет ставить в докладе. Уклонился от обсуждения и Таранов. Как расценить эти действия? Нет собственного мнения? Хотят заручиться поддержкой участников совещания и только тогда сформулировать свое кредо? Но почему бы не начать разговор с главного инженера, ему-то виднее.
Скирдов поднялся, обвел спокойным взглядом присутствующих. Наступила тишина.
«Встреча с границей» — это повесть о людях, которым доверено самое дорогое — охрана священных рубежей нашей Родины. Вместе с главным героем молодым солдатом Николаем Ивановым, от имени которого идет повествование, мы знакомимся с боевыми буднями одной из отдаленных пограничных застав, буднями, полными напряженного труда, юношеских дерзаний, настоящей романтики.Граница требовательна, строга к каждому, кто связал свою судьбу с ней. Здесь заслужить «аттестат зрелости» нелегко. Нужна большая сила воли, мужество, стойкий характер, мастерство, чтобы быстро и вовремя пресекать происки империалистических разведок и их агентуры.О том, как с помощью товарищей и коллектива молодые солдаты становятся опытными воинами, как закаляется их характер в борьбе с трудностями, проявляется подлинная доблесть в схватках с врагами Родины, и рассказывается в книге.
Его арестовали, судили и за участие в военной организации большевиков приговорили к восьми годам каторжных работ в Сибири. На юге России у него осталась любимая и любящая жена. В Нерчинске другая женщина заняла ее место… Рассказ впервые был опубликован в № 3 журнала «Сибирские огни» за 1922 г.
Маленький человечек Абрам Дроль продает мышеловки, яды для крыс и насекомых. И в жару и в холод он стоит возле перил каменной лестницы, по которой люди спешат по своим делам, и выкрикивает скрипучим, простуженным голосом одну и ту же фразу… Один из ранних рассказов Владимира Владко. Напечатан в газете "Харьковский пролетарий" в 1926 году.
Прозаика Вадима Чернова хорошо знают на Ставрополье, где вышло уже несколько его книг. В новый его сборник включены две повести, в которых автор правдиво рассказал о моряках-краболовах.
Известный роман выдающегося советского писателя Героя Социалистического Труда Леонида Максимовича Леонова «Скутаревский» проникнут драматизмом классовых столкновений, происходивших в нашей стране в конце 20-х — начале 30-х годов. Основа сюжета — идейное размежевание в среде старых ученых. Главный герой романа — профессор Скутаревский, энтузиаст науки, — ценой нелегких испытаний и личных потерь с честью выходит из сложного социально-психологического конфликта.
Герой повести Алмаз Шагидуллин приезжает из деревни на гигантскую стройку Каваз. О верности делу, которому отдают все силы Шагидуллин и его товарищи, о вхождении молодого человека в самостоятельную жизнь — вот о чем повествует в своем новом произведении красноярский поэт и прозаик Роман Солнцев.
Владимир Поляков — известный автор сатирических комедий, комедийных фильмов и пьес для театров, автор многих спектаклей Театра миниатюр под руководством Аркадия Райкина. Им написано множество юмористических и сатирических рассказов и фельетонов, вышедших в его книгах «День открытых сердец», «Я иду на свидание», «Семь этажей без лифта» и др. Для его рассказов характерно сочетание юмора, сатиры и лирики.Новая книга «Моя сто девяностая школа» не совсем обычна для Полякова: в ней лирико-юмористические рассказы переплетаются с воспоминаниями детства, героями рассказов являются его товарищи по школьной скамье, а местом действия — сто девяностая школа, ныне сорок седьмая школа Ленинграда.Книга изобилует веселыми ситуациями, достоверными приметами быстротекущего, изменчивого времени.