После осады - [15]

Мать не задала Валентине ни одного вопроса, касающегося ее отсутствия позапрошлой ночью. Она даже не спросила, откуда взялись еда и одежда. Когда Валентина вошла в квартиру, сгибаясь под тяжестью пакетов и свертков, она только наградила ее взглядом, который яснее ясного говорил: «Ты мне больше не дочь!». Нет, мама не отказывалась от вещей и продуктов, которые принесла Валентина - это было выше человеческих сил. Она отказывалась от нее. Валентина отлично понимала, что думает о ней мама, но даже не пыталась объясниться. Она знала: мать ей все равно не поверит, к тому же правда была во многих отношениях хуже, чем ее самые страшные подозрения.

За завтраком мама с благоговением выпила чашку кофе с тремя кусочками сахара и густыми сливками из специального баллончика. Потом она съела несколько тостов с сардинами, омлет с кусочками селедки и запила чашкой бульона. Натянув свой десантный комбинезон, она взяла автомат и вышла за дверь, так и не сказав Валентине ни слова и даже не оглянувшись на нее.

«Что ж, к концу этой недели ей уже не нужно будет беспокоиться, что ее дочь стала проституткой», - с горечью подумала Валентина. От очередного приступа лихорадки пальцы у нее сильно дрожали, но девочка все-таки ухитрилась допить шоколад, не расплескав.

С некоторых пор Тровер сам ходил в свои ясли-сад, благо те располагались в подвале дома. Валентина выпустила его на лестничную площадку, потом оделась сама и спустилась на улицу. Волшебник назвал ей цену, которую она должна заплатить за счастье и жизнь ближних. Пора было отрабатывать долг.

***

Кроме продуктов и одежды Волшебник дал Валентине небольшой мешок, в котором лежало несколько сотен искусственных камней с электронной начинкой, внешне очень похожих на обыкновенную гальку. Валентина должна была разместить их не менее чем в трех сотнях мест в непосредственной близости от передового края, а также в траншеях на предполагаемых направлениях вражеских ударов. Это были камни-шпионы, способные воспринимать звуки, картины и даже, кажется, радиоволны и передавать их на значительные расстояния. Похожими, хотя и несколько более простыми устройствами, Валентина и ее подруги когда-то обменивались перед сном, чтобы с их помощью беседовать друг с другом и по ночам, в тайне от родителей.

«Но что будет, если меня схватят?» - спросила Валентина.

«Тебя расстреляют без суда и следствия, - ответил Волшебник. - И для тебя это самый лучший вариант, потому что если ты приведешь контрразведку ко мне, жизнью можем поплатиться не только ты или я, но и все мои друзья и помощники, и даже твои мать и брат. Мой дом со всем, что в нем есть, будет разгромлен. Твоя квартира, вероятно, тоже».

На работу Валентина не выходила уже два дня, но в этом не было ничего страшного. Многие из тех, с кем она работала, пропускали, порой, по несколько дней, когда чувствовали себя слишком слабыми, чтобы держать в руках кирку или заступ. Валентина не сомневалась: ее никто не хватится.

На ногах у нее красовались самые легкие и крепкие туфли, какие Волшебник только сумел «напечатать» на своем аппарате. Разумеется, Валентине пришлось испачкать их грязью и землей, чтобы они не бросались в глаза на улицах, но туфли все равно оставались замечательно крепкими и легкими - самыми подходящими для предстоящего дела. В таких туфлях она могла бегать быстро, как ветер. Даже еще быстрее, потому что Волшебник дал ей ингалятор с лекарством, повышавшим скорость и силу мышечных сокращений. Правда, работа в таком «ускоренном» режиме требовала колоссального расхода калорий, поэтому он специально предупредил ее: после каждого приема лекарства Валентина должна поесть, чтобы компенсировать затраты энергии. В противном случае уже к вечеру она могла свалиться или даже умереть от самого обыкновенного истощения. Валентина хорошо запомнила его наставления, поэтому сейчас карманы ее полувоенного комбинезона были набиты арахисом, кусочками шоколада, вареными почками и кусочками печенки, которые должны были помочь ей сохранить силы и энергию, сколько бы она ни прибегала к помощи ингалятора.

Никто не остановил ее, пока она шла к линии фронта, никто не обратил на нее внимания. Многие юноши и девушки ее возраста сражались с врагом наравне со взрослыми. Еще больше подростков и даже детей помогали взрослым сражаться, подтаскивая боеприпасы стрелкам и артиллеристам и копая новые щели и укрытия взамен разрушенных ракетами. За работу на передовой давали больше хлеба, чем за аналогичный труд в «безопасных» тыловых районах, и Валентина, немного подумав, захватила с собой лопату. Теперь, даже если бы кто-то ее остановил, она всегда могла сказать, что хочет заработать побольше хлеба для своего больного братика.

Полоса укреплений третьей линии обороны была Валентине хорошо знакома. Точно такие же траншеи копала она сама на протяжении нескольких месяцев и знала, как они устроены. Работы еще не были закончены, и Валентина не раз замечала среди землекопов своих знакомых. Знакомым она кивала как можно небрежнее, хотя в каждом таком случае ее сердце, и без того стучавшее как бешеное, готово было выскочить из груди. «Тебя расстреляют на месте!» - вспоминала она каждый раз, когда вдавливала камень-шпион в свежевырытую землю нового окопа или траншеи.