После нашего разрыва - [16]

То есть, если бы она могла видеть прошлое, как он обращался с ней в тот воскресный вечер девять лет назад, когда он смотрел ей в глаза и лгал ей. Когда сказал, что видел в ней друга, и, хотя оценил, что ее чувства к нему выросли и изменились, его ― нет. Он съежился, вспомнив ее подавленное, заплаканное лицо, когда он оставил ее в постели, надел джинсы и вышел из комнаты. Это было, без сомнения, худшее воспоминание в его жизни, и уж точно у него не было теплого, заботливого детства с множеством прекрасных моментов.

— Я знаю, что причинил ей боль, — пробормотал он, снова выглядывая из окна. Его сердце сильно забилось, когда он увидел, что ее фары осветили подъездную дорожку.

Она вернулась.

— Кор, мне нужно идти.

— Ладно, За…

Он повесил трубку и провел руками по волосам, взяв одну из вездесущих черных резинок для волос со своего запястья, чтобы сделать аккуратный маленький хвост на затылке. Вспоминая, как она встревоженно смотрела на его пирсинг, он удалил кольца из уха, носа и бровей, поморщившись от своей поспешности, когда сунул их в задний карман. Его руки начали потеть, и он потер их об свои штаны. Проклятье. Он играл на стадионах с тысячью людьми и был спокоен. Ни одна женщина в мире не могла заставить его почувствовать себя девятнадцатилетним снова. Только Вайолет.

Не про*би это, Зак.

Вместо того чтобы дождаться, когда она позвонит в звонок или постучит, он открыл входную дверь, скрестил руки на груди, прислонившись к дверному проему. Она припарковала свой внедорожник рядом с его арендованным и захлопнула дверь, ключи от машины звенели в ее руке.

— Нет отелей? — спросил он, стараясь казаться отстраненным.

— Не-а. Ближайший в часе езды. Или нужно плыть на лодке. У тебя есть лодка, Зак?

Она стояла, скрестив руки на своем розовом свитере, выглядя раздраженной. С ее зелеными штанами и розовыми в горошек шлепанцами она выглядела так, будто направлялась в гольф-клуб за мартини. Это не имеет значения, напомнил он себе. Это Вайолет. Ему было наплевать, как выглядела ее одежда. Такие вещи никогда не имели для него значения. Не с ней.

— Значит, ты останешься здесь?

— Я заплатила за эту привилегию, — подметила она, ее тон недовольный, улыбка подделана. — Зак…

— Я возьму твои сумки, ― он не позволил ей закончить. Он не хотел, чтобы она изменила свое решение. Он просто хотел, чтобы она осталась.

Он спрыгнул вниз через две передние ступеньки, и она открыла багажник. Потребовалось три рывка, чтобы вытащить ее массивный чемодан, затем он закинул на плечо две маленькие сумки.

— Что за черт у тебя здесь? Наковальня? Несколько маленьких детей? — он неловко потащил чемодан через подъездную дорожку с гравием, когда она последовала за ним.

— Одежда на две недели, мой второй ноутбук и куча книг, которые я хотела прочитать. Зак, я…

— Смотри, планировка: три спальни и гостиная наверху, и одна спальня внизу. Я взял ту, что внизу, потому что решил, что верхний этаж может быть полностью твоим. Так сойдет?

— Ты знал, что я вернусь?

Я надеялся.

Он едва осмелился взглянуть на нее, пожав плечами, когда опустил глаза. Дважды дернул, чтобы затащить чемодан через две ступени крыльца, удивляясь, чем, черт возьми, она думала, когда сама собиралась маневрировать этим чудовищем, и радовался, что может помочь ей.

— Ладно, хорошо. Я возьму верх. Но, Зак…

— И мы можем просто использовать кухню, веранду и гостиную, как общую площадь. Но я обещаю, что не буду беспокоить тебя, если вы этого хочешь. Я буду писать. Внизу. Там есть студия звукозаписи. Я буду держаться от твоих волос и…

— Зак!

Он поставил ее чемодан, облокотив о перила у подножия лестницы и поставив рядом с ним две вещевые сумки в аккуратной куче на полу. Она закрыла входную дверь и стояла напротив него, положив руки на ее маленькие бедра, нахмурившись.

― Что?

— У меня будет комната в «Белом лебеде» во вторник. Это временно. Только на несколько ночей, так что не волнуйся, я не останусь.

Его сердце упало подобно якорю в гавани. В конце концов, у него не будет с ней много времени. Разочарование сдавило его грудь, и он сжал челюсть, скрипнув один раз, потом второй. Она стояла, наблюдая за ним с широко раскрытыми, притягивающими глазами, не меняя своей позы у двери. Он сделал шаг к ней, коснувшись большим пальцем своей нижней губы, когда его взгляд был прикован к ней.

— Вайолет, — он сделал еще один шаг, затем еще один, пока не оказался в ее пространстве, прямо перед ней. Она не попыталась отодвинуться, но ее дыхание изменилось, и грудь вздымалась быстрее. Он наклонился вперед, и она прищурилась на него из-под этих больших старых очков, которые заставляли ее выглядеть так знакомо, что стало больно сердцу. Оно болело словно ушиб или вывих, или как что-то совершенно вышедшее из строя. Мужчина потянулся и заправил одну выбившуюся прядь волос за ухо, и она разорвала зрительный контакт с ним, затаив дыхание, взглянув вниз.

— Останься, — прошептал он, его палец задерживался на ее горячей коже за ухом. — Я просто хочу тебя снова узнать.

Ее рот вытянулся буквой «О», в то время как она мягко и неровно выдохнула. Когда она подняла взгляд, он был стеклянным, сверкающим и изнуренным, и Зак страстно желал открыть ей свои объятия, но не сделал этого.