После меня - [8]

– У тебя все в порядке? – спрашивает он.

– Да, хотя спала я не очень хорошо.

– Тебе было холодно? Я дам тебе еще одно одеяло, если хочешь.

– Не надо. Я просто очень долго не могла заснуть.

Он кивает. Я замечаю цветы, стоящие на том же месте на столе, что и вчера вечером. Из-за этих странных событий я почти забыла про Ли.

– Сегодня вечером, наверное, пораньше ляжешь спать, чтобы хорошенько выспаться перед своим грандиозным свиданием, – говорит папа, принося мою кружку и ставя ее передо мной.

– Это вовсе не грандиозное свидание, – говорю я.

– А что же это тогда?

– Прием пищи – только и всего.

– Понятно, – говорит он, подмигивая.

Я опускаю взгляд: я не могу даже смотреть ему в глаза, не думая об этом – о том, каково ему придется, если я умру.

Я, как обычно, встречаюсь с Сейди на платформе. Мы не всегда работаем в одну и ту же смену, но, если график составляет Крис или Лиз, то они оба пытаются сделать так, чтобы мы с Сейди оказались в одной смене. Когда мы с ней учились в средней школе, над нами частенько подшучивали. Учитель английского языка называл нас Джессейди, потому что, как он говорил, мы были неразлучными, как сиамские близнецы. Впрочем, я всегда предпочитала иметь только одну хорошую подругу, чем быть частью какой-нибудь большой компании друзей. Или тройки. Три подруги – это в школе очень даже неудобно, потому что непонятно, с кем же из двух подруг сидеть за одной партой.

– Они разместили публикацию и от лица моего папы тоже, – сообщаю я, засовывая руку в карман, чтобы достать телефон. – В ней говорится, что я погибла в результате несчастного случая. А еще они поставили такую дату, как будто эта публикация размещена в следующем году.

– Каким образом они могли такое сделать? – спрашивает Сейди.

– Если верить «Гуглу», то такое невозможно, – отвечаю я, щелкая на иконке «Фейсбука» и переходя к своей «Хронике». – Это-то меня и нервирует. Сканирование на вирусы никаких вирусов не выявило. Кто-то делает это умышленно.

– Покажи мне. Я у себя по-прежнему ничего не вижу.

Я не отвечаю, потому что смотрю на свою «Хронику» и вижу, что там все вернулось в нормальное состояние. Тех публикаций в ней больше нет. Я прокручиваю страничку вверх и вниз и не нахожу их. Держа телефон в руке, я смотрю на Сейди.

– Они исчезли.

– Хорошо. Может, чтобы изменение пароля возымело свой эффект, как раз и нужно столько времени.

– Но они были там совсем недавно – перед тем, как я вышла из дому. Я проверила, потому что хотела показать тебе.

Сейди смотрит на меня. Я почти слышу, как она подбирает в уме правильные слова, прежде чем произнести их вслух.

– Ну, их, по крайней мере, уже нет – это главное.

– Мне хотелось, чтобы ты на них посмотрела!

– Я верю тебе, Джесс. Но сейчас это не так уж и важно, правда? Их больше нет, а это как раз то, чего ты хотела.

– Да. Думаю, да.

– А ты ведь можешь написать письмо в «Фейсбук»? Они, наверное, смогут сообщить тебе, был твой аккаунт взломан или нет.

– Но у меня нет никаких подтверждений! Это будет всего лишь мое голословное заявление о том, что у меня на страничке появлялись какие-то странные публикации, которых теперь уже нет. Раз их уже нет, то в «Фейсбуке» вряд ли станут утруждать себя расследованием данного инцидента.

– Думаю, не станут. Как я уже говорила, это скорее всего какой-нибудь прыщавый тринадцатилетний подросток из Гонконга, который не смог придумать себе более интересного занятия.

Я слышу свист на железнодорожных путях и через пару секунд вижу приближающийся поезд. Сейди права. Мне следует забыть о том, что произошло, – я это понимаю. Но что-то холодное внутри меня не позволяет мне этого сделать. Кто-то совершил поступок, прекрасно понимая, как сильно он меня расстроит. И я не могу оставить это без внимания.

Нина сегодня снова работает вместе со всеми остальными – нами, плебеями – в группе приема клиентов. «Группа приема клиентов» – это очень громкое название для тех, кто снует туда-сюда по кинозалам с пиццами и гамбургерами (более вкусными и более дорогими, потому что в них есть халлуми[9]). Это, по-моему, вроде того, как мусорщиков теперь называют работниками по уборке бытовых отходов, а деревообработку и металлообработку – работой со стойкими материалами в школе. У всех и у всего в наше время должно быть звучное название.

– Ага, сегодня уже без цветов, – говорит Нина, когда я прохожу мимо нее в коридоре.

Я поворачиваюсь и смотрю на нее, пытаясь понять, является ли ухмылка на ее лице ухмылкой человека, чувствующего свою вину.

– Ты ковырялась в моем телефоне? – спрашиваю я.

– Это еще что за вопрос?

– Вопрос, на который я хочу получить ответ. Ты проявляла большой интерес к тому, кто подарил мне вчера цветы.

– Ты в самом деле думаешь, что это интересовало меня настолько, что я стала бы ковыряться в твоих контактах в поисках твоего предполагаемого ухажера?

– Может, тебе захотелось зайти на мою страницу в «Фейсбуке».

– Зачем я стала бы это делать?

– Не знаю. Сама скажи мне. Некоторые люди такое делают.

– Ну, тогда я не из их числа. Меня твоя личная жизнь не интересует. И я предлагаю тебе… – говорит она, выставляя указательный палец в сторону моего лица, – не разбрасываться подобными обвинениями.