После дождя будет солнце - [17]

Глава 7. Случайное событие, перевернувшее всю жизнь

От веры до любви короткая дорога.

Внушить доверие – о, это очень много!

Когда поверишь ты, что он в тебя влюблен,

Полюбишь и сама: таков любви закон.

Пьер Корнель

«Понимаешь, малыш, у мужчин болевой порог очень низкий. Даже незначительная царапина может причинить сильную боль. Это все объяснимо. Ведь мужчины не выносят мук деторождения, матушка-природа им даже не предлагает это делать. Поэтому болевой порог такой, какой есть, то есть очень низкий. И когда мужчинам больно, они громко плачут. Хотя, надо отметить, делают это нечасто, стараясь подавлять горючие слезы, делать так, чтобы этого никто не видел. И за это им большое спасибо. Если бы они рыдали без устали и по любому поводу, то человечество просто вымерло бы, потому что некому бы было добывать еду: мужская часть человечества только бы и знала, что сушила на батарее носовые платки», – так объяснял отец маленькому Теме.

Артем часто вспоминал эти слова отца и почти никогда не плакал, но сегодня ему очень хотелось это сделать. Плакать элементарно не было сил, но очень хотелось. И он понимал, что со стороны это выглядело бы не по-мужски, тоже мне, мужик с накаченными плечами и всеми восьмью кубиками брюшного пресса и утирает слезы, но сейчас Артему было на это абсолютно наплевать. Дело было в том, что он не мог пролить ни слезинки, потому что плакать было просто физически больно. Когда он пытался это сделать, желая естественной разрядки, вместо слез его глаза наливались жгучей обидой. Наворачивающиеся слезы вместо ожидаемого выплеска негатива заставляли закрыть глаза и морщиться от неприятных ощущений. Ему казалось, что глаза горят огнем обиды и разочарования. Он попытался зажмуриться, но это принесло резкую скрипящую песком боль. Конечно, чтобы избавиться от этой саднящей боли Артем купил пару бутылок коньяка в надежде на анальгетический эффект напитка, но как-то употреблять все разом он не хотел. Первые несколько рюмок были выпиты без закуски в течение получаса после прихода домой. Надвигавшаяся истерика стала сдаваться и немного отступила, поэтому смысл открывать вторую бутылку был утрачен. Допиться до полного равнодушия к происходящему все равно бы не вышло, и все равно выпитое не помогло бы ему представить, что он с Лизой, что ему не так по-волчьи одиноко, а совсем наоборот, тепло, уютно, весело, есть к кому прижаться, зарыться носом и знать, что этому человеку ты очень нужен. Именно ты, потому что вы понимаете друг друга с полуслова и короткого мимолетного взгляда. Он смотрел трансляцию футбольного матча, но думал об этой женщине. О том, как, собираясь домой, столкнулся с ней в офисной подсобке, служащей складом канцелярских принадлежностей. На мгновение их взгляды встретились, она задала какой-то совсем ничего не значащий вопрос по работе, но глазами они спрашивали друг друга: «Какие планы на вечер? И вообще, ты что-нибудь решила про нас с тобой?». Они искали слова. Слова обо всем и ни о чем. Им хотелось просто говорить друг с другом или просто молчать и слушать дыхание друг друга. Они были единым целым, поэтому и слова не были так важны, ведь и без этого каждый наверняка знал, что скажет собеседник. Артем снова думал о ее губах, о ее дыхании, о своих руках, привлекающих ее к себе. Но скорость звука оказалась быстрее, чем скорость взгляда и силы мысли вместе взятые, она хотела что-то сказать, но он остановил ее: «Не надо ничего говорить».

Он смотрел на нее, не сводя глаз. Внезапно очутившись в нескольких сантиметрах от нее, в такой близости, что они легко слышали дыхание друг друга, Артем боялся, что Лиза услышит, как бешено стучит его сердце и обо всем догадается. Он старался сдерживать дыхание, чтобы ничем не выдать своего волнения, но это было выше его сил. Оказавшись случайно вдвоем в кладовке, где были сложены канцелярские принадлежности, они смотрели друг на друга, будто видели друг друга впервые, будто не было многих дней совместной работы, совещаний, обсуждений, докладов и переговоров. Они впервые откровенно смотрели друг на друга не как коллеги, а очень нежно и бережно, будто боясь разрушить возникшую атмосферу безграничного доверия. Это мгновение, умноженное во сто крат, было сладким, как карамелька. Он заметил, как дрогнули уголки ее губ. Надо было решаться, такого момента он ждал очень долго. Следующий вдох. Будто выпив полный бокал искрящегося шампанского из запотевшей бутылки, Артем жадно вдохнул аромат ее духов. Он с ужасом ожидал, что она сейчас деликатно отстранится, улыбнется и, как ни в чем не бывало, выйдет из этой сблизившей их своими малюсенькими размерами комнаты. Он на секунду закрыл глаза, боясь, что картинка растает, как мираж, как плод его неустанных фантазий.

На секунду перед ним оказалось лицо Умы – красивой, близкой, понятной, но в этот момент не желанной. Он отогнал этот образ. Открыв глаза, Артем с облегчением увидел, что Лиза по-прежнему стояла рядом с ним и выжидающе смотрела на него. Снова глубоко вдохнув, он привлек ее к себе и нашел губами ее губы, почувствовал вкус помады. Она закрыла глаза и ответила на его поцелуй. Он обнял ее, чувствуя биение ее сердца. Оказалось, что оно тоже колотится с головокружительной частотой. Он держал руками ее лицо, он так давно мечтал ощутить мягкость ее кожи, тепло ее дыхания на своей груди.