После бала - [64]
Она открыла глаза. Я думала, что она плачет, но глаза ее были сухими. Наши лица были так близко, что я ощущала родинку на ее правом виске, под толстым слоем пудры.
– Мне нравилось то, что они со мной делали. Это так сложно представить себе? Меня не заставляли делать ничего такого, чего я делать не хотела.
Я замотала головой:
– Я тебе не верю.
– Как хочешь. Я не похожа на тебя, Сесе. И никогда не была похожа.
– Я верю лишь в то, – сказала я, – что ты внушила себе, что тебе это нравится. Потому что тогда ты была другая. Ты вернулась из Калифорнии – и ты изменилась. Что-то произошло, когда ты уехала. Калифорния была жестокой с тобой, не так ли? Там что-то с тобой случилось.
Она смотрела на меня.
– Голливуд не принял тебя, как Хьюстон, – предположила я.
– Прошу прощения? – Но она меня слышала. Она решила выслушать меня до конца.
– Ты не стала там звездой. Ты была такой же, как все остальные. Ты думала, что у тебя получится. Но у тебя ничего не вышло. И…
– О боже, – резко перебила меня Джоан. Она наклонилась и взяла серебряный портсигар со столика – ее спина содрогалась. Я заставила Джоан плакать. Я попыталась вспомнить, удавалось ли мне это раньше? Мне было стыдно; я зашла слишком далеко. Я подошла, чтобы обнять ее, но она развернулась и посмотрела мне в глаза. Она смеялась.
– Почему Дори вернулась? – спросила я.
Она резко подняла голову.
– Дори, – сказала я. – Я видела ее на кухне. В Эвергрине. Что она там делала, Джоан?
Джоан покачала головой:
– Не имею ни малейшего понятия.
– Ты знаешь! – расплакалась я. – Расскажи мне, Джоан. Прошу тебя, расскажи.
Джоан перевела взгляд на сигарету, которую положила на серебряную подставку. У кровати стояла пепельница. Даже в таком состоянии я это заметила. Именно это и делали такие женщины, как я: замечали детали. Держали мир в порядке. А такие женщины, как Джоан, обычно вносили беспорядок в нашу аккуратную, сложную работу. Такие женщины, как Джоан, всегда устраивали бардак в жизнях других людей, неосознанно, как дети. Но нельзя ведь злиться на ребенка за то, что он ребенок.
Как можно злиться на такую женщину, как Джоан, которая руководствуется порывом, а не здравым смыслом? Это как злиться на лошадь за то, что она бежит, на Рэя за то, что он хочет, чтобы я забыла о Джоан. На меня за то, что я не могу подчиниться.
– Уходи, Сесе. Возвращайся к Томми. Ты нужна ему. Не мне.
Опустив руки, я беспомощно стояла. Наш разговор подошел к концу.
– Иди, – настойчиво сказала она.
Я кивнула. Не было смысла оставаться.
– Се, – позвала Джоан, когда я открыла дверь. – Что он сказал? Расскажи.
– «Ма», – ответила я. – Он сказал «ма».
Я вышла из люкса. Сид внимательно следил за мной, подмигнув, когда я проходила мимо. Было неловко. Кем был Сид: смертельной угрозой или же просто очередным мужчиной, с которым развлекалась Джоан, ожидая следующего мужчину? Значил ли он для Джоан больше, чем я думала, или же не значил совсем ничего?
Внизу я узнала у камердинера, что Рэй уже уехал, но машину оставил. Мы оба были не в состоянии сесть за руль. Я была слишком уставшей, чтобы переживать по поводу того, что Рэй бросил меня. Я приехала домой на такси, открыла дверь ключом, который мы прятали под ковриком на заднем дворе, и направилась прямиком в комнату Томми. Я положила руку на его теплую спинку, и он пошевелился. Он об этом даже не вспомнит, как и о том, что его мама пришла так поздно. А я запомню это навсегда.
Глава 22
1957
Когда Томми разбудил меня на следующий день, Рэя уже не было. Я уснула в его кресле-качалке. Я решила сделать вид, что это был рабочий день. Что именно на работу и отправился Рэй, несмотря на то что его офис закрыт на выходные. А куда еще ему идти? Я доверяла ему. На мысли, что он не доверял мне, я старалась не задерживаться.
Я позвонила кузине Марии, подождала, пока Мария мне перезвонит, и пообещала заплатить вдвое больше, если она приедет. Мария сомневалась, и я чувствовала себя виноватой – кто знал, какие у нее были планы на день, – но она была не в той ситуации, чтобы позволить себе отказаться от лишних денег, и поэтому согласилась. Мария принесла свою еду и ткань для одежды, которую шила. Она сама оплачивала себе проезд. Деньги ей нужны были не на красивые платья и не на ужины в частных клубах: они нужны были ей, чтобы выживать.
Приехав, она улыбнулась мне достаточно искренне. Разве у нее был выбор, кроме как простить меня? Благодаря моей семье она зарабатывала на жизнь. Я знала, где работает Иди, потому что писала ей рекомендацию. Это была уже вторая семья с тех пор, как она ушла от меня десять лет назад. Она была горничной в доме, расположенном в Запад-Юниверсити, ближе к Райсу, где жили родители Рэя.
Все оказалось намного проще, чем я думала. Трубку взяла горничная. По тому, как она сказала «Резиденция Хэйсов», я поняла, что она сама к ним не относится, – и через пару секунд я услышала голос Иди.
– Я везу детей в Херманн-парк после обеда, – сказала она. – Можем встретиться там.
Ее голос был строгим, неуслужливым. Если я хочу увидеться с ней, то должна поехать в парк.
У Иди не было причин оставаться после смерти моей мамы. Я переехала в Эвергрин. Но Иди не осталась бы, даже если бы я умоляла ее, даже если бы папа удвоил ей жалованье. Она знала, что мы с Джоан сделали.
Теа было всего пятнадцать, когда родители отправили ее в закрытую престижную школу верховой езды для девушек, расположенную в горах Северной Каролины. Героиня оказывается в обществе, где правят деньги, красота и талант, где девушкам внушают: важно получить образование и жизненно необходимо выйти замуж до двадцати одного года. Эта же история – о девушке, которая пыталась воплотить свои мечты…
Жестокой и кровавой была борьба за Советскую власть, за новую жизнь в Адыгее. Враги революции пытались в своих целях использовать национальные, родовые, бытовые и религиозные особенности адыгейского народа, но им это не удалось. Борьба, которую Нух, Ильяс, Умар и другие адыгейцы ведут за лучшую долю для своего народа, завершается победой благодаря честной и бескорыстной помощи русских. В книге ярко показана дружба бывшего комиссара Максима Перегудова и рядового буденновца адыгейца Ильяса Теучежа.
Повесть о рыбаках и их детях из каракалпакского аула Тербенбеса. События, происходящие в повести, относятся к 1921 году, когда рыбаки Аральского моря по призыву В. И. Ленина вышли в море на лов рыбы для голодающих Поволжья, чтобы своим самоотверженным трудом и интернациональной солидарностью помочь русским рабочим и крестьянам спасти молодую Республику Советов. Автор повести Галым Сейтназаров — современный каракалпакский прозаик и поэт. Ленинская тема — одна из главных в его творчестве. Известность среди читателей получила его поэма о В.
Автобиографические записки Джеймса Пайка (1834–1837) — одни из самых интересных и читаемых из всего мемуарного наследия участников и очевидцев гражданской войны 1861–1865 гг. в США. Благодаря автору мемуаров — техасскому рейнджеру, разведчику и солдату, которому самые выдающиеся генералы Севера доверяли и секретные миссии, мы имеем прекрасную возможность лучше понять и природу этой войны, а самое главное — характер живших тогда людей.
В 1959 году группа туристов отправилась из Свердловска в поход по горам Северного Урала. Их маршрут труден и не изведан. Решив заночевать на горе 1079, туристы попадают в условия, которые прекращают их последний поход. Поиски долгие и трудные. Находки в горах озадачат всех. Гору не случайно здесь прозвали «Гора Мертвецов». Очень много загадок. Но так ли всё необъяснимо? Автор создаёт документальную реконструкцию гибели туристов, предлагая читателю самому стать участником поисков.
Мемуары де Латюда — незаменимый источник любопытнейших сведений о тюремном быте XVIII столетия. Если, повествуя о своей молодости, де Латюд кое-что утаивал, а кое-что приукрашивал, стараясь выставить себя перед читателями в возможно более выгодном свете, то в рассказе о своих переживаниях в тюрьме он безусловно правдив и искренен, и факты, на которые он указывает, подтверждаются многочисленными документальными данными. В том грозном обвинительном акте, который беспристрастная история составила против французской монархии, запискам де Латюда принадлежит, по праву, далеко не последнее место.