Наоми опять потянулась к сигаретам.
— И для меня тоже. Когда я сказала Шмулику, что собиралась переехать к своему другу, он переменился в лице. Он никогда об этом не распространялся, но он раскопал в Голландии какую-то древнюю легенду, что в моем роду все девочки рождаются ведьмами, и проявляется этот «талант» исключительно после того, как ведьма в кого-нибудь влюбляется. А если вдуматься, то это то, что случилось и с моей мамой. — Она глубоко вздохнула. — Все-таки зря ты смотрел на картины.
Знаете, что мне захотелось больше всего на свете? Не находиться на том самом месте, где я нахожусь. А именно: в городе Тель-Авиве на площади Дизенгоф, сидя за столиком в кафе напротив голландки Наоми. Причиной тому служило одно довольно элементарное соображение — я ни на секунду не усомнился, что поведанная Наоми история является совершенной правдой. Постепенно до меня дошел настойчивый смысл ее просьбы не задавать никаких вопросов.
— Наоми…
— Помолчи, — перебила она меня в очередной раз, — я больше никогда не пыталась еще раз проверить эту легенду. А знаешь, что служит самой сильной охраной от ведьмина сглаза?
— Нет, конечно.
— Послать подальше, совсем в другую сторону, искренне, от всего сердца. Теперь ты понял? — Наоми встала. — Забудь меня. Я должна была тебя предупредить, потому что наша третья встреча может добром и не кончиться.
* * *
Наоми подхватила свою курточку и ушла. Я смотрел вслед стройной высокой женщине с пепельными волосами, пока она не смешалась с прохожими. Ее черная косынка так и осталась лежать на стуле. Я расплатился и отправился в обратный путь к стоянке, где находилась моя машина, к багетной мастерской «Веселые картинки». Косынку я траурным бантом привязал к дверной ручке — мне не хотелось еще раз заходить внутрь.
К моей большой радости проект вскорости закрыли, и мне уже не надо было таскаться в Тель-Авив по воскресеньям.
