Посланник Света - [30]

— И все-таки,— спохватился киммериец,— какие же вы?

— Мы умеем держать чувства в узде, если тебя это интересует.

— Однако я сумел справиться с бойцами Сета.

— Ты имеешь в виду четверку воинов во главе с Черной Розой?

— Да.

— Но ты должен знать, что среди них не было ни одного воина моего племени. Господин не слишком верил в пророчества человеческого старца, жившего в незапамятные времена, но когда одно из них сбылось, не захотел рисковать, однако обострять отношения с Подателем Жизни не пожелал. Он предпочел, чтобы люди разобрались с людьми, но таких нашлось только трое, и тогда Роза сотворила еще двоих. Она была большая мастерица на такие дела.

— И все-таки я победил!

— Да,— покорно согласился Роган.— Иначе и быть не могло, ведь тебя вели Любовь и Ненависть.

Конан открыл было рот, но промолчал, подумав, что, наверное, так оно и было.

Любовь к Зенобии вела его вперед, а ненависть к убийцам друзей помогла не только выстоять, но и победить.

— Что ж, видимо, ты прав.

Роган кивнул:

— Я рад, что ты понял. И это был твой первый урок, на котором ты узнал, что бессмысленно бороться с естеством. Именно поэтому ты проиграл, ведь удар, которым я тебя свалил, не был для тебя нов — ты и сам применял, его не раз. Но ты лишился привычных для тебя ощущений, тебе на глаза словно надели черную повязку. Ты разозлился и пошел вперед, а в итоге проиграл. Проиграл, потому что не сумел совладать со своей яростью, и дарованная ею сила обернулась против тебя.

— О чем ты?

— О чем? — Колченог ухмыльнулся, и его лицо с остроконечной бородкой стало похоже на лик Бела, каким его изображают в Заморе.— Давай поговорим об этом завтра. Кстати, думаю, тебе лучше пока пожить во дворце.

Конан молча кивнул, и наставник его, восприняв кивок как знак согласия, направился к дверям, а человек пошел следом. Они долго шли по коридорам, потом миновали показавшуюся бесконечной анфиладу комнат и залов. Северянин смотрел во все глаза. Все, что попадалось им на пути, по преимуществу оказывалось двух цветов: красного и черного. Иногда, правда, встречалось золото в виде статуй и барельефов, которого тоже оказалось немало, но основным цветом все-таки оставался черный. Конан, уже начавший привыкать к Нижнему Миру, подумал, что это даже хорошо: красный цвет, окажись он основным, был бы излишне резок, а золото слепило бы, подавляло.

Впрочем, вскоре он увидел еще один цвет — белый. Прекрасные беломраморные статуи богов украшали один из залов.

— Кто это? — невольно спросил он.

— Боги Светлого Мира, вернее, некоторые из богов,— ответил Роган.

Конан окинул взглядом скульптурную группу. Митра восседал на величественном троне, гордый и недоступный, а чуть позади примостилась статуя Бела, и киммерийцу показалось, что покровитель воров смотрит на него в упор, хитро улыбаясь. Рядом с ним замерла нежная Виккана. Впрочем это была не отдельная статуя. Она стояла пука об руку с Секвеной — Владычицей Вод.

Северянин успел рассмотреть только четверых, а они уже покинули зал.

— Кто это? — снова спросил он у Рогана.

— Неужто не узнаешь? — ухмыльнулся тот.

— Да нет! — Конан досадливо поморщился,— Я спрашиваю: почему все они собраны в одном зале?

— Это те, кого люди называют Светлыми Богами,— уже серьезно ответил его проводник.

— Но ведь ты говорил…— начал было киммериец.

— Да, Добро и Зло относительны, хотя на самом деле все несколько сложнее. Но когда я говорю о Светлых Богах, то имею в виду не их деяния, некоторые из которых достойны стыда и порицания, а тот устоявшийся образ, что сложился в умах людей.

Конан кивнул, и они направились дальше. Наконец последняя дверь закрылась за их спинами, и оба очутились в широком коридоре, по-видимому опоясывавшем весь этаж. Узкие окна-бойницы располагались в противоположной стене через каждые пять локтей.

— Нам направо,— сказал Роган, и они направились вдоль наружной стены, но на этот раз путь оказался коротким.

Едва они свернули за угол, как очутились рядом с низкой, окованной бронзой дверью. Роган кивнул стоявшему возле нее стражнику, тот снял висевшую на поясе связку ключей, отпер дверь и открыл ее, не сводя заинтересованного взгляда с гиганта киммерийца. Роган вынул из держателя факел и шагнул внутрь, на ступени бронзовой винтовой лестницы, ведущей наверх. Миновав два витка, они уперлись в еще одну дверь, которая бесшумно отворилась от легкого толчка.

— Почему эта дверь открыта? — поинтересовался Конан.

— А зачем ее запирать? Закрыты только пустующие комнаты, а эта приготовлена для тебя. Но, если пожелаешь, можешь пользоваться ключом.

Он кивнул на стол, где на изумрудного цвета скатерти лежал огромный, с затейливой бороздкой ключ. Киммериец повертел его в руке, пожал плечами и положил на место: какой смысл запирать дверь, которая, если что случится, все равно никого не остановит?

— Вообще-то у нас принято запирать только те помещения, которыми не пользуются,— повторил колченог.

Киммериец хмыкнул: у людей как раз все наоборот. «Мой дом — моя крепость» — расхожее правило, которое вынуждены соблюдать все.

— Здесь не слишком просторно,— продолжал тем временем Роган,— но если ты потерпишь одну ночь, завтра мы подыщем что-нибудь другое.