Посланник смерти - [16]

– Стой, Мишка, – воскликнул я так громко, что мой кормчий едва не сверзнулся в воду, – кажется, мы что-то нашли!

– Где, Сань, что нашли?

– Да вот он, здесь, где-то прямо под нами.

– Не может быть, – усомнился он, – тут такая глушь, да и лежит он очень близко от левого берега?

– Умолкни, неверный, – не унимался я, – прибор не обманешь, он показывает объективную реальность.

Пока лодка причаливала, я еще несколько раз снял показания и убедился, что мы действительно только что миновали крупное скопление металла. Но поскольку сгущались сумерки и силы наши были на исходе, мы решили отложить более детальные поиски до утра.

Когда же совсем стемнело и мы устало лежали у костра, прихлебывая из кружек чай, недалеко от нас затрещали кусты и на освещенную полянку вышли двое. Были они коренастые, небритые, в болотных сапогах, длинных линялых армейских плащах-дождевиках и кепках, а в руках у каждого было не менее трех длинных самодельных удочек. Искоса и явно недоброжелательно покосившись на нас, один из них проговорил:

– Добрый вам вечер, миряне. Как рыбалка идет?

– Рыбалка? – переглянулись мы. – Нет, уважаемый, мы не рыбаки.

– А-а-а, – с облегчением протянул тот, – а мы уж с Гаврилычем подумали, что нас опередили.

– Нет, – дружно замотали мы головами, – мы туристы из Москвы и остановились тут на ночлег. Вон и лодка наша сушится, – добавил я для убедительности, указывая пальцем на прислоненный к толстой ветле ЛАС.

– Ну что же, – враз подобрели мужики, – тогда, конечно, отдыхайте, пожалуйста.

Они сложили у самой воды свои удочки, скинули котомки и принялись деловито готовить свои рыболовные снасти.

– Хотите картошки с салом и чаю? – спросил я.

– Благодарствуем, – обернулся тот, которого называли Гаврилыч, – вот только расставим снасти и отведаем.

Аборигены расставили в заводи, где мы устроили стоянку, свои снасти – удочки, кружки, рогатки и прочие самоловы, подвесили над водой на двух специально принесенных гнутых арматуринах две зажженные керосиновые лампы. Закончив, мужики подошли к костру.

– Прошу, – сделал я приглашающий жест, – к нашему шалашу.

Они уселись и как по команде полезли в свои дорожные мешки. Через минуту рядом с пластиковыми, одноразовыми тарелками с кусочками консервированного мяса, которые я поставил для них, появилась заткнутая бумажной пробкой бутылка с мутной жидкостью, буханка черного хлеба и малосъедобная на первый взгляд селедка.

– Угощайтесь, – подкатил я к ним обугленной палочкой несколько завернутых в фольгу картофелин, протомившихся в угольях.

– М-да? – дружно уставились они на них. – И как же это есть?

– Да очень просто. – Осторожно (чтобы не обжечься) я размотал фольгу и вывалил картофелину в тарелку: – Пробуйте.

Гаврилыч осторожно поднял с земли тарелку и, аккуратно поддев пластиковой вилкой половинку картофелины, отправил ее в рот.

– А ничего, Фаддей, – повернулся он к своему спутнику, – вкусно. Да ты что же сидишь-то, как репа в земле, разливай!

Фаддей встрепенулся и, впившись зубами в бумажную пробку, с громким хлопком выдернул ее из бутылки. Видя, что он начал озираться по сторонам в поисках подходящего сосуда, я пододвинул к нему свою свободную от чая кружку.

– Благодарствую, – кивнул он мне и, прищурив один глаз, опрокинул в нее бутыль.

После ужина мужики размякли и пустились в разговоры. Михаил отправился на боковую, а я остался сидеть у костра в надежде выведать у них что-нибудь о том объекте, что лежит неподалеку от нас на дне реки. Мужики тем временем, поинтересовавшись, что новенького в столице, как там поживает их любимая певица Алла Пугачева, перешли к местным проблемам.

– Ты знаешь, Саня, – сказал слегка захмелевший после полутора стаканов самогона Гаврилыч, – мы ведь с Фаддейкой не зря сюда в такую даль притащились. Рыбы здесь ноне просто страсть как много. Раньше вся рыба отседова совсем было ушла, – втолковывал он мне, тыча в землю пальцем, – а теперева все совсем наоборот повернулось.

– Это почему же? – спросил я.

– Да потому как здесь соляра из бака, видать, текла, вот рыба-то и стереглася сюда идти.

– Из бака? – насторожился я. – Из какого же бака?

– Да как же, – хлопнул рукой, словно кувалдой, меня по плечу Фаддей, – да это тайна наша, ну, гробовая!

– Но мне-то, – оскорбился я и стукнул себя в грудь, – неужто не доверяете?

Мужики интригующе переглянулись.

– Ладно, так и быть, – произнес запинаясь Гаврилыч, – слушай. Случилось это прошлой зимой, аккурат через неделю после ноябрьских праздников. Васька наш, Касимовский, нажрался на свадьбе своей племянницы в дым и двинулся домой, в нашу то есть деревню.

– Вот-вот, – высунулся из-за его плеча Фаддей, – если бы он так не набрался, то ничего бы и не случилось.

– Погодь, не перебивай, – одернул его Гаврилыч. – Так вот, сел он на свой ДТ, врубил, сердешный, первую скорость и покатил. А ехать ему километров семь было. Да, видать, от тепла разморило его, и уснул он там, прямо в кабине-то.

– Уснуть-то уснул, а дизель все молотил и молотил, – снова встрял Фаддей.

– Да, – отмахнулся от него Гаврилыч, которому не терпелось рассказать эту историю самому, – вот он докатил до реки, проломился сквозь кусты и съехал прямо на лед.