Посланник смерти - [15]

– Стой, Михаил, – завопил я, – тормози!

– Чем тормозить-то?

– Да шестом, конечно, – сунул я ему в руку длинную орешину.

Михаил торопливо опустил палку в воду и принялся с натугой водить ею вокруг лодки.

– Да ты что творишь-то?! – завопил я, с трудом удерживая равновесие. – Ты просто воткни шест в дно реки и держись за него покрепче.

– Ага, – кивнул Михаил, выполняя мою команду, – теперь понятно, а то «тормози, тормози», а как, не ясно.

Я не отвечал, так как был занят сборкой магнитометра. Сочленив две дюралевые штанги, навернул на них головку прибора. Затем зацепил за выступающие из электронного блока специальные штифты верхние лямки сбруи и перекинул все это через голову.

– Все, кончай тормозить, Миш, помоги мне закрепить за спиной вот эту штуку.

– Тогда она снова поплывет, – неуверенно отозвался он.

– Ну и черт с ней, теперь пусть плывет.

– Ладно, а эту палку мне куда девать?

– Вставь ее одним концом в уключину, а другой уложи на кормовой валик, – сказал я.

Михаил, встав на четвереньки, чтобы не вывалиться ненароком за борт, подполз ко мне.

– Что мне делать?

– Вот эту штангу вставь в замок, что у меня за спиной, – подал я ему собранный узел.

Достав из нагрудного кармана куртки соединительный кабель, я размотал его и начал привинчивать один из разъемов к электронному блоку, в то время как другой подсоединял Михаил. После всех манипуляций я с некоторой дрожью в душе повернул указатель рабочего диапазона и нажал на пусковую кнопку. Прибор тоненько пискнул и через несколько секунд выбросил на своем табло пятизначное число.

– Ура, – возликовал я, – слава тебе Господи, работает!

– Ну-ка, ну-ка, – полез ко мне Михаил, – дай посмотреть.

Лодка угрожающе закачалась.

– Стой, стой, – осадил я его, – не так резко. Тем более и смотреть-то тут особо нечего. Цифры, они цифры и есть.

Михаил послушно вернулся на свое сиденье.

– Слушай, давай с сего момента четко разделим наши обязанности, – предложил я. – Ты старайся вести лодку посередине речки, а я буду снимать показания с прибора и вести дневник измерений.

– Дневник-то нам зачем?

– Ну как же, для контроля, – пояснил я. – Впрочем, все тонкости я лучше потом тебе объясню, на привале. Пока же давай работать, а то как бы нам автомобиль не пропустить за пустопорожними разговорами.

Некоторое время я записывал в общую тетрадь данные прибора, но довольно скоро понял, что избежать всех трудностей нам так и не удалось. Нос лодки, как ни старался мой напарник, все время заносило то в одну, то в другую сторону, и проку от такой работы было мало. Прикинув так и этак, я поменялся с Михаилом местами, переместившись на корму. Это немного улучшило ситуацию, так как корма лодки, отягощенная тормозом, «гуляла» меньше. Показания прибора несколько стабилизировались, но тут навалилась другая напасть – комары. Близился полдень. И без того слабый ветерок утих окончательно, и маленькие вампиры осмелели. Какое-то время я пытался отбиваться от стаи летучих шакалов дневником наблюдений, но минут через десять мое сопротивление было окончательно сломлено.

– Мишка, правь скорее к берегу! – завопил я, стаскивая с себя сбрую прибора. – Уже мочи нет с летучей пакостью бороться.

Причалив, мы обсудили ситуацию и пришли к мнению, что навешивать прибор на живого человека в таких условиях не гуманно. И потому решили изготовить специальное крепление для измерительного блока на выносных консолях за кормой лодки. Над созданием деревянно-веревочной конструкции мы провозились не менее полутора часов, но когда она была наконец готова и мы вновь отчалили, то довольно скоро убедились в том, что время на ее изготовление потрачено нами не зря. Мало того что я освободился от сдавливающей меня сбруи и приобрел полноценную свободу движения, мы заодно и повысили относительную точность измерений, удалив блок от находящихся в наших рюкзаках металлических предметов. Произведя подобную модернизацию измерительного комплекса, мы в очередной раз выгребли на фарватер и поплыли к границе между Россией и Украиной. Михаил выдерживал курс нашей неспешно тащившейся посудины строго посередине русла, а я нажимал на кнопку, записывал показания прибора, время снятия показаний и по мере сил и способностей изображал в судовом журнале встречавшиеся нам по пути природные объекты.

На второй день пути у нас выработался довольно специфический распорядок дня, позволявший нам полностью использовать дневное время суток. Согласно графику, подъем у нас был в семь – семь тридцать. Я снимал палатку, упаковывал вещи и готовил лодку к новому переходу, Михаил же взял на себя заботы по нашему пропитанию. Меню наше, правда, не отличалось разнообразием и обычно состояло из двух блюд, но зато каких! На завтрак регулярно подавалась каша, рисовая или гречневая, с непременной говяжьей тушенкой, и какао на десерт. А на ужин готовился суп из пакетиков все с той же тушенкой и запекалась картошка в фольге. Днем мы утоляли голод сушками с чаем из фляжек.

Первую по-настоящему крупную находку мы сделали на второй день поисков. Дело было так. Приближался вечер, и мы, изрядно утомленные после десятичасового рабочего дня, направили наш ковчег к живописной развесистой ветле, росшей на левом берегу, поскольку приметили возле нее весьма удобную для причаливания бухточку. Продолжая машинально нажимать на пусковую кнопку прибора, я вдруг заметил, что за несколько метров до берега показания его резко увеличились, преобразовавшись через несколько секунд в череду из пяти нолей.