Посланник Аллаха - [11]

— Аллах, Господин мой! — вскричал несчастный из последних сил. — Почему я так часто должен видеть образ той, ради которой жил в своей прежней жизни? Что за пытка? Зачем бередить старую рану? Пощади!.. Все идет по замыслу: хозяин взял меня на работу, кормит, одевает, я стараюсь, сколько есть сил. Но зачем она — его дочка? Зачем стоит на моем пути? Тяжело испытание Твое, Отец мой!.. Конечно, Ты прав! Но если б Ты знал, каково мне! Достанет ли у меня сил свыкнуться со своей миссией?.. Впрочем, понимаю Тебя, Господин мой, эта девочка здесь для того, чтобы я чувствовал себя человеком, а не посланником! Человек должен страдать! Страдание — это и есть жизнь! Тот, кто вымышляет радости, тот только думает, что живет, на самом же деле он просто гниет, как упавшее с ветви яблоко!.. Да, тяжело Твое испытание, Отец мой! Особенно в те минуты, когда глаза красавицы устремлены на меня! Сколько воспоминаний обрушивается сразу! Я опять молод, опять силен! Опять первый среди моих подданных! Я опять в центре самых значительных событий тысячелетия! Опять люблю и опять готов свернуть горы ради любимой!..

Глава 5. Отклонение от намеченного пути

Целая череда громких побед, результатом которых явилось завоевание множества городов, наконец заставила Баты-хана подумать о короткой передышке. Люди, лошади, быки, верблюды, рабы — то, что составляло его дикий, сметающий все на своем пути табор, требовало отдыха, починки, залечивания ран. Длинный, казалось, бесконечный путь на запад пресытил повидавших виды советников, военачальников и простых воинов, составлявших его войско, как впечатлениями, так и достаточным количеством добытого золота. Требовалось остановиться хотя бы для того, чтобы отрыгнуть излишек.

Стояло начало августа — та прекрасная для этих мест пора, когда уже вызрели хлеба и жара уже не докучала своей беспощадностью. Прогретая за день земля делала ночи теплыми и росистыми. За эти несколько месяцев похода Баты-хан прошел через ряд государств и теперь собирался устроить развалины из городов Польши. Туда и двигался. Он намерен был до снега пополнить свои повозки золотом и белокурыми польками. И сделал бы это, если бы не та неожиданная заминка по вине его племянника Швейбана...

Сначала в стан светлейшего прибыл гонец, доложил, что доблестный племянник, действовавший независимо от Баты-хана, наткнулся на «крепкий орешек» и просит помощи.

— Наместник Швейбан просит помощи, — так и сказал гонец.

Известие удивило хана, который как раз играл в шахматы со своим советником Кара-Каризом...

Здесь следует сделать отступление, сказав, что Кара-Кариз был слепым. Бедняга потерял зрение еще в первом походе Баты-хана. С тех пор он не покидал общества главного воителя Орды. Вместе со слепотой к нему пришло и отчаянное упрямство. Кара-Кариз был одержим идеей завоевать весь славянский мир. Он, как и многие другие из окружения светлейшего, был уверен, что это вполне по силам Баты-хану. Но кроме уверенности, слепым еще правила месть. Несчастный мечтал о том времени, когда все славяне станут рабами. При этом не поколебался бы, если бы ему позволили ослепить половину из них. В характере Кара-Кариза было место не только одержимости. Ко всему это был еще и хитрец. Природный ум помог ему выбиться из простых воинов в советники. Слепота же только усовершенствовала его ум. Кара-Кариз был быстр на слух, медлен на слова и особенно медлен на совет, связанный с принятием окончательного решения. Но именно эти свойства и сделали его идеальным советником. Слепой мог безошибочно предсказать последствия любой выдвигаемой идеи. Хану оставалось только принять решение...

Итак, игра в шахматы была прервана. Баты-хан воззрился прищуренными глазами на разодетого гонца как на чудо. При этом его широкий нос сделался багровым, а густая черная борода зашевелилась...

— Что я слышу? Иль слух изменяет мне? — негромко, с явным беспокойством спросил светлейший.

Обращение племянника искренне удивило его. Швейбан никогда не просил о помощи. И хотя его войско значительно уступало в численности ханскому, тем не менее до этого случая молодой наместник справлялся с трудностями сам. Гонцы, как правило, докладывали только о победах Швейбана. Баты-хан брал крупные города. Так он покорил Крым, все Предкавказье, разгромил Киевскую Русь. Племянник же, шествуя рядом, брал маленькие города и крепости. Когда-нибудь он должен был стать преемником воителя. Баты-хан понимал это и как мог опекал Швейбана.

— Наместник остановился под Новогородком, — пояснил гонец. — Там крепость на высоком месте. О ней он хотел бы поговорить с вами лично. Он только спрашивает: когда ему можно явиться к вам?

— Далеко ли отсюда до Новогородка? — поинтересовался Баты-хан у прибывшего. — Что-то я не слышал о таком поселении...

— Один день и одна ночь, повелитель, — ответил гонец. — Этот город — узел северных дорог. С него открываются направления на северную Польшу и на Полоцкое княжество.

— Один день и одна ночь, — задумавшись о чем-то, повторил хан. Потом оглянулся на советника и спросил: — Что скажешь, слепой?

Кара-Кариз, как обычно, не стал торопиться с ответом. Он не любил много говорить, взвешивал каждое свое слово, будто при этом ему приходилось делиться золотом.