Посланница преисподней - [9]

— Откуда вы узнали, что я… один из тех двух шпионов? — дрогнувшим голосом спросил Таривил.

Вирлисс усмехнулся.

— Боги сказали.

Свет в глазницах Таривила совсем потух. Скелет всем корпусом привалился к стене и сидел, запрокинув голову.

— Я пойму, если вы решите свести со мной счёты, — тихо и бесстрастно произнёс он наконец.

Вир устало отмахнулся.

— Да какие счёты?… За кого ты нас принимаешь?

Скелет повернул к нему голову, и фосфорное мерцание вновь затеплилось в глубине глазниц.

— Но ведь…

— Лично к тебе мы не испытываем ненависти, — вздохнул Вирлисс. И усмехнулся, обнажив клыки: — Может, глупо, но я тебе даже немного сочувствую.

Заметив клыки Вирлисса, скелет отшатнулся.

— Вы же вампир!

— Я был им при жизни, — кивнул Вирлисс.

— При жизни? — фыркнул презрительно эльф. — При жизни вы были человеком!

— Я никогда не был человеком, — серьёзно ответил Вир. — Я — нежить по рождению. Верно, сейчас, можно сказать, я дважды умерший. Только смерть, сделавшая меня духом, пришла, когда мне было двадцать три года. А та, первая… я её не помню. Нежить по рождению умирает в утробе матери, — юноша пожал плечами.

Эльф опустил голову и долго молчал. Потом вновь посмотрел на собеседника.

— Простите, я опять прервал вас, — сдержанно ответил он. — Вы рассказывали…

— ….о том, что мы с Этом о тебе знаем, — подхватил Вирлисс. — А знаем мы не так уж и много. Мы нашли тебя в этом коридоре лет сто назад, исследуя подземелья Храма. И, судя по тому, насколько тут всё было заброшено… Мы решили, что ты тут с Эпохи Становления. И, как выяснилось позже, не ошиблись. — Вирлисс снова усмехнулся.

— Эпоха Становления?

— Так наши историки именовали время, когда государство на Атариде только формировалось… А с последнего года Эпохи Становления прошло двенадцать тысяч лет. Ну, и сама эта эпоха занимала порядочный отрезок времени. В нашем университете те дни помнил только один че… одно существо. Глава кафедры вампирологии. Мастер Атариды. Единственный из вампиров, сотворённых самой богиней, что дожил до наших дней. Последний. — Вирлисс вздохнул. — Ну вот, погиб и он…

По губам вампира скользнула горькая улыбка, и он опустил голову.

Свет в глазницах эльфа загорелся ярче, как-то радостней, но Таривил молчал.

— Что, рад гибели Атариды? — покосившись из-под упавших на лицо прядей, невесело хмыкнул Вирлисс. — Ты же ради этого всем рисковал, когда переносился сюда?

— Я не стану вам лгать, — кивнул Таривил. — Вы правы. Я рад. Ваши известия хоть немного примирили меня с судьбой. В какой-то мере… я считаю себя отомщённым.

Вир пожал плечами.

— Твоё право.

— Вы не злитесь? — зелёный свет разгорелся, заполнив, казалось, даже надбровные дуги.

— Мне, конечно, неприятно, но ничего неожиданного в твоей реакции для меня нет, — спокойно ответил Вирлисс. — Почему я должен злиться? У тебя не так много радостей, чтобы лишать тебя и этой, последней.

Таривил опустил голову.

— Зачем тогда я здесь, в коридоре? — тихо спросил он наконец. — От кого мне стеречь этот ход, если на всём острове нет, кроме вас двоих, ни души?

— К тебе отнеслись так, как ты сам захотел, — пожал плечами Вир. — Не как к одному из нас, а как к пленному врагу.

— Но я правда не чувствую себя нежитью! — Таривил гордо вскинул голову, но в его голосе Вирлиссу почудилось глубоко скрытое отчаяние. — Моё тело поддерживает некромагия, но моя душа — это душа эльфа!

Вирлисс едва сдержал смех, так высокопарно прозвучали слова пленного шпиона.

— Слушай, приятель, а что это такое — душа нежити? — осведомился он.

— У нежити нет души, — быстро ответил Таривил.

— Но ты же сам сказал, что у тебя она есть. Эльфийская, — хмыкнул Вирлисс. — В мёртвом теле — живая душа эльфа. И она позволяет тебе чувствовать радость, боль, отчаяние… Или нет? — Вир, вскинув бровь, весело посмотрел на пленника.

Скелет опустил голову и сжал кулаки.

— Смотри! — Вирлисс щёлкнул пальцами.

И в воздухе, чуть мерцая, появилось видение — стройная невысокая девушка с пышными русыми волосами, что вились в крупные кольца, рассыпаясь по простой коричневой куртке. А лучистые глаза, казалось, вмещали тепло всех вёсен мира.

И она улыбалась.

— Это Фрери… — прошептал Вирлисс. В голосе его, сдержанные, проскользнули нежность и боль.

— Ваша девушка?

Юноша кивнул. Он не смог заговорить: горло сжималось.

Таривил внимательно смотрел на иллюзию, созданную магом.

— У неё улыбка богини, — неожиданно произнёс эльф.

Вирлисс вздрогнул.

— Ты прав… — медленно выдохнул он. — Но почему-то никто этого не замечал.

— Кроме вас?

Вир снова быстро кивнул и отвернулся.

— Люди, в отличие от эльфов, часто не видят очевидного, — возможно, эта фраза прозвучала бы самодовольно, если бы не боль, наполнявшая её.

Видение, померцав, исчезло.

— Она погибла? — спросил эльф.

Вирлисс только прерывисто вздохнул и промолчал.

— И вы её до сих пор любите?

Молчание.

— Простите…

Оба собеседника сидели в полной тишине. Каждый думал о своём. Таривил вытащил откуда-то медальон и, словно зачарованный, не сводил с него взгляда.

— Я не предам свой народ, — прошептал вдруг эльф, сжав безделушку в кулаке.

— А разве признать очевидные факты означает предать свой народ? — устало вздохнул вампир.