Послания из вымышленного царства [заметки]

1

Позднее этот список претерпевал различные изменения. В одном из манускриптов XV века индийцы поставлены уже па третье место в перечне христианских конфессий – после латинян и греков: «Третья конфессия – индийцы, правителем которых является пресвитер Иоанн, чье могущество превосходит всех христиан. Под его властью находятся семьдесят два царя, и когда этот господин пресвитер Иоанн скачет верхом, перед ним всегда несут деревянный крест. А когда отправляется на войну, то приказывает нести вместо знамени двенадцать крестов, сделанных из золота и драгоценных камней. В его стране оказывается великое почтение телу святого апостола Фомы».

2

Заросли поджигают, и змеи, обращаясь в бегство, прячутся в своих норах, и тогда стряхивают перец с кустов и высушенным обрабатывают» – по основному тексту.

3

[D] «Благодаря свойствам камней, которые находятся в настиле, это колесо крутится столь быстро, что если кто пожелает увидеть его крепежи, то тут же потеряет зрение, у) Точно так же и зерно благодаря свойствам камней по некой трубе поднимается на мельницу и по другой трубе спускается мука в чашу, где пекари замешивают хлеб и выпекают его в печи, изготовленной из асбеста. Настил печи».

4

[С] никто в тот день, когда вступит в пего, не заболеет, и никто не будет страдать от голода, и никто из пребывающих в нем не умрет.

5

Один модий земли равен 1/3 югера, то есть 839,66 кв. м.

6

Один модий как мера сыпучих тел равен 8,754 л.

7

У сирийцев в то время год начинается в ноябре, следовательно, пятый месяц – март, когда на Востоке празднуется день святого апостола Фомы.

8

Дословно: «отталкиваясь друг от друга».

9

То есть половцев или команов.

10

То есть грузины. Яков де Витри одним из первых рассказывает о них в «Восточной истории»: «А кроме того, обитает на Востоке еще один христианский народ – воинственный и отважный в сражениях, крепкий, словно дуб, и могущественный неисчислимым множеством своих воинов. Сарацины их весьма опасаются. И, будучи со всех сторон окружены неправедными народами, а с персами, мидянами и ассирийцами уже долгое время имея общие рубежи, при этом они часто ведут войны со своими соседями, хотя и несут большие потери. Эти люди называются георгианами, ибо святого Георгия, которого они считают своим защитником, патроном, а также покровителем в сражениях против неверных, прославляют с благоговением и почитают его более всех святых. Они используют Святое Писание на греческом языке и соблюдают в богослужении греческий обряд. Клирики там носят на голове круглые тонзуры, а миряне квадратные. Всякий раз как отправляются и паломничество к Гробу Господню, вступают в Святой Град безо всякой дани и с высоко поднятыми остриями копий. От сарацин они не ожидают никаких неприятностей, а не то, возвратившись в родные края, другим сарацинам – своим соседям – за все отплатят сполна. Да и знатные женщины у них, словно амазонки, подобно мужчинам с оружием участвуют в сражениях. А когда латинское войско осаждало Дамисту, они с большим негодованием пригрозили правителю Дамаска Корадину, который, если бы не их требовательность, видел в мечтах своих уже разрушенными стены Иерусалима. Волосы и бороды они отращивают длиной почти с локоть, а на головах носят круглые шапки из войлока».

11

Яков де Витри рассказывает о команах следующее: «Множество племен и большое число язычников обитают в основном в северных странах – на просторах, окружающих Меотидские болота, а также на землях Булгарии и Комании, простирающихся вплоть до самых рубежей Венгрии. А те, кто осел на границах царства Дакии и прилегающих к нему стран, отказываются подчиняться закону Магомета. И поскольку от всех прочих западных и восточных сарацин их отделяет большое расстояние, они не опасаются, что будут принуждены к этому силой или угрозой А посему и до сего дня упорствуют в древних своих заблуждениях: благоговеют перед идолами, почитают их и им поклоняются. Прочие же, словно скот, не имея ни закона, ни писания, ни грамоты, деревья, рощи, скотину, да и вообще то, на что укажет воля случая, принимают за Бога, целыми днями оное почитают и перед оным преклоняются. Есть среди них и такие, кто, проявляя свое неведение относительно Бога Единого и Всемогущего, принялся поклоняться некоему неизвестному Божеству и с раболепием ею почитает. Мясо, хлеб и все прочее того же рода они подкидывают ввысь в качестве жертвы во славу того, кто есть Бог и обитает па небесах. А при этом они громко выкрикивают следующее: „Этa жертва предназначена тому, кто возвышается над всеми и наивысшей своею божественностью занимает первое место среди прочих"».

12

В Лаврентьевской, Ипатьевской и I Новгородской летописях.

13

Гильом из Триполи известен как автор весьма глубокого трактата о мусульманской вере. Предположение о том, что Гильом был одним из спутников Андрея де Лонжюмо, высказал, ориентируясь на совпадение имен в текстах, французский ориенталист П. Пельо, однако в своих поздних работах он не настаивал на правдоподобности этой гипотезы.

14

Вильгельм Рубрук поясняет: «Коир – это имя собственное, хан – обозначение сана, то же самое, что „заклинатель". Всех заклинателей ханами называют. А правители зовутся ханами, потому что их род получил царскую власть над людьми при помощи колдовства… Этот Коир был кара-китаец. „Кара" означает „черный", „китайцы" – название народа, поэтому „кара-китайцы" – означает „черные китайцы". И так их называют, чтобы отличать °т собственно китайцев, которые живут на востоке, рядом с Океаном» (Вильгельм Рубрук. Итинерарий. Гл. 17).

15

Цитируется латинская версия сочинения Марко Поло, известная по рукописи из собрания Эскуриала.

16

«Повесть о царе Давиде» сохранилась наряду с другими документальными известиями в составе послания архиепископа Якова де Витри, которое было разослано по Европе в многочисленных копиях и открывалось следующими обращениями:

[а] Преосвященного отца и господина Гонория, Божьей милостью Верховного Понтифика, приветствует, с должной преданностью и почтением приклоняя свои колена, Яков, с Божьего соизволения удостоившийся того, чтобы стать священником Аккопской церкви.

[b] Достопочтенным мужам и благословенным во Христе братьям аббату Вальтеру Виллариенскому и магистру Иоанну де Нивелла, а также собратьям своим из Онье и всем остальным сотоварищам, живущим в этих краях, обращается Яков, с Божьего соизволения удостоившийся того, чтобы стать священником Акконской епархии. Да прибудете Вы в Господе вечно!

[c] Леопольду, Божьей милостью прославленному герцогу Австрийскому, Яков, с Божьего соизволения удостоившийся того, чтобы стать священником Акконской церкви. И да приведет меня это послание к лучшим временам, и не пропаду я в вечности.

[d] Достопочтенным мужам и благословенным во Христе декану Стефану и Филиппу, парижскому канцлеру, а также всем остальным магистрам и ученым, в городе Париже обитающим, Яков, с Божьего соизволения удостоившийся того, чтобы стать священником Акконской церкви. Таланту мудрого и проницательности Господа и владыки своего да внемлют люди, имеющие уши! (Матф. 25, 15; 27, 30).

[e] Яков, Божьей милостью Акконский епископ, всех своих сотоварищей и христиан-единоверцев приветствует.

И вот Господь смилостивился и проявил щедрость к непрерывным и многотягостным трудам слуг своих и город Дамисту, после того как внутри стен оного шестьдесят тысяч воинов полегли без единого взмаха меча или хоть одной завязавшейся схватки, так вот – этот город Он передал в руки христиан, а над неприступной крепостью Фанеос, которую оставили в крайней поспешности бегущие и никем не преследуемые нечестивые сарацины, простер длань крестоносную, по дальнейших Его благодеяний лишили себя сами многие из наших, ибо, с пренебрежением и неблагодарностью относясь к подобной Божией щедрости, они раздражили Господа (Втор. 4, 25), самыми разными преступлениями заложив души свои (Числа 30, 4), и более всего тем, что разграбили и расхитили военную добычу, захваченную у сарацин, а также сокровища города, которые являлись собственностью всего войска.

[Далее следует описание событий, произошедших после взятия Дамисты. Яков де Витри повествует о сложном положении гарнизона, оставшегося в городе, о действиях крестоносцев, о том, как три тысячи христиан попали на море в плен, о наступлении, предпринятом султанами Египта и Дамаска, об осаде Крепости Паломников, о том, как жители Дамисты достраивали церковь и возводили новые укрепления – замки Торон и Бутавант.]

И вот, – продолжает Яков де Витри, – когда у нас оказалось четыре гарнизона в Египте, а именно: Дамиста, Фанис, Торой в пустыне и крепость Бутавант на большом озере, – положение наше по-прежнему продолжало становиться все лучше и лучше, в то время как ситуация у врагов стали ухудшаться, ибо у сарацин начались войны и распри, а царь Дамаска, Корадин, осаждавший Крепость Паломников (в ноябре 1220 г.), отступил с великим позором, потеряв многих из своих воинов. Его брат, по имени Сераф, в чьи земли, как стало известно, вторгся царь индов Давид, вынужден был вместе с войском отступить из наших владений в родные пределы. Этот самый царь Давид – муж наимогущественнейший, наделенный военной отвагой, врожденным умом и способностью в любой ситуации одержать победу в сражении, – которого Бог назначил в наши дни стать Бичом для язычников и губителем племени последователей нечестивых законов и обычаев Магомета. Именно этого человека в народе называют Пресвитером Иоанном. Он, являясь самым меньшим из братьев своих, был, как это сказано о царе Израиля пророке Давиде, предпочтен всем прочим и возведен Божьей волей на царствие. Ибо в наше время чудесным образом Господь руководит им, и приумножает его дела, и направляет его шаги, а также уже вручил ему власть над неисчислимым множеством народов, племен, родов и языков, как о том повествует нижеприведенное сочинение, которое мы приказали толмачам, достойным доверия, перевести с арабского на латынь, дабы лучше уразуметь содержание оного.

17

В тексте «Хапхана», но этот титул хорошо распознается.

18

«Известно также, что Малек аль Моаддем, султан Вавилонии, послал в подарок халифу нескольких христианских воинов; так вот, эти воины были освобождены по просьбе послов. И когда некоторые из них (то есть освобожденных воинов) прибыли в Антиохию, то они поведали обо всем этом, а также о многом другом, в том числе о том, что…»

19

Далее Яков де Витри, не давая никаких комментариев, приводит текст второго документа.

20

Закончив описание событий, Яков де Витри решается объяснить, как в его руки попали известия о царе Давиде.

21

Речь идет о «Пророчестве сына Агапа», опубликованном далее.

22

Сирийская рукопись «Откровений», хоть и не та, что попала в руки Якова де Витри, хранится в библиотеке Ватикана.

23

То есть императору Фридриху II.

24

Деметрий. О стиле / Пер. Н. А. Старостиной и О. В. Смыки // Античные риторики / Под ред. А. А. Тахо-Годи. М., 1978. С. 271 – 272.

25

Описание этого зверя – самый цитируемый отрывок «Ин-дики» в античной литературе. С ним непосредственно ознакомились Аристотель (История животных. II, 1), Павсаний (Описание Эллады. IX, 21, 4), Клавдий Элиан (История животных. 4, 21) и Флавий Филострат (Жизнеописание Аполлония Тианского. III, 45).

26

Плиний Секунд – практически единственный из писавших по-латыни авторов, кого интересовала «Индика» Ктесия (пожалуй, можно указать еще Сервия, отмечающего: «Акант, гибкий кустарник, в подражание которому украшают и изготовляют одежды. Как говорит Варрон: „Ктесий сообщает, что в Индии есть деревья, дающие шерсть"» (Комментарии к «Энеиде» Вергилия. I, 635). Однако немногочисленных выписок, сделанных Плинием, оказалось достаточно, чтобы чудовища, о которых рассказывал Ктесий, пробрались на страницы средневековой литературы.

27

Геродот. История в девяти книгах / Пер. и прим. Г. А. Стратановского. М., 1993. С. 235.

28

Полудрагоценные камни, используемые для изготовления печатей.

29

«Когда индийский царь наступает на врагов, впереди идут сто тысяч боевых слонов. А я слышал, что следом за ними идут другие, самые крупные и сильные, которых три тысячи, эти научены разрушать вражеские укрепления, нападая но приказанию царя; а разрушают они грудью. Это говорит и Ктесий, который пишет, что слышал об этом. Он же говорит, что видел в Вавилоне Дикорастущие пальмы, вывороченные слонами таким же способом: животные бросаются на эти деревья с огромной силой; а делают они это, если индиец, дрессирующий их, прикажет им это сделать». Элиан. «История животных». 17, 29. – Примеч. в переводе Д. Захаровой.

30

Корабль, вмещавший 10 000 человек или талантов груза. – Прим. пер.

31

«Есть индийский зверь огромной силы, размером с самого крупного льва, цветом красный, так что кажется как бы выкрашенным киноварью, и косматый, как собака; на языке индийцев он именуется „мартихорас". Мордой он наделен такой, что кажется, будто не зверя видишь, а человека. Верхние зубы у него сидят в три ряда и нижние тоже в три ряда, они весьма остры на концах и больше собачьих; уши также выглядят человечьими в том, что касается их ленки, но они более крупны и волосаты; глаза же светлые и тоже похожи на человеческие. А ноги, можешь мне поверить, и когти такие, как у льва. К кончику хвоста прицеплено скорпионье жало, которое может быть больше локтя в длину, и по сторонам хвоста у этого зверя тоже торчат жала; кончик хвоста жалит до смерти всякого, кто попадется, и губит сразу же. Если же кто будет его преследовать, он выпускает боковые жала, как стрелы, и это животное умеет метать их далеко. И когда оно выбрасывает жала вперед, то загибает хвост вверх; а если лазал, подобно Сакам, то держит его вытянутым в длину. В кого брошенное попадет, того убивает; не убивает только одного слона. Жала, выбрасываемые как дротики, имеют фут в длину, а толщиной с камышовый канат. Так вот, Ктесий рассказывает (и утверждает, будто индийцы с ним согласны), что на местах, откуда выпущены эти жала, постепенно вырастают другие, как будто у этого зла есть потомство. Этот зверь находит особенное удовольствие, как говорит тот же автор, в пожирании людей и убивает их помногу; и не по отдельности их подстерегает, но и на двоих, и па троих, пожалуй, набросится и одолевает стольких один. Он вступает в бой и с прочими животными, но льва, кажется, никогда не побеждал. А в том, что это животное чрезвычайно наслаждается, насыщаясь человеческим мясом, изобличает его и само имя, ибо его индийское название переводится па греческий язык как "людоед"; по делу и назван. Он в природе самый быстрый наравне с оленем. Детенышей этих животных индийцы ловят, пока хвосты у них без жал; и, сверх того, раздробляют их хвосты камнем, чтобы жала не могли вырасти. А звук он издает наиболее близкий к трубному. Ктесий также говорит, что видал это животное и в Персии – привезенным из Индии в дар персидскому царю, если, конечно, слова Ктесия достаточное доказательство в пользу таковых вещей. Так что человеку, услышавшему что-либо особенное об этом животном, следует непременно оказать внимание Книдскому описателю». Элиаи. «История животных». 4, 21.

32

«В Индии есть так называемые пигмеи. Их область по большей части находится в самой середине Индии, и люди они темнокожие, как остальные индийцы, и имеют одинаковый с ними язык, но очень малы; самые высокие из них и два локтя ростом, а большинство в полтора, и мужчины и женщины. Дети, пока малы, носят древесную одежду и некоторое время ходят облаченные таким образом, а когда достигают юности, отращивают волосы. И все остальные пигмеи имеют очень длинные волосы, доходящие до колен и еще ниже, и борода у них больше, чем у кого бы то ни было из прочих людей, так что их бороды, говорят, дотягиваются до ног, так как они малы, а сзади волосы много ниже колен. Так вот, когда они отрастят большую бороду, они уже не одеваются ни в какую одежду, по волосы головы отпускают сзади, а волосы бороды спереди; затем, густо обросшие со всех сторон, они обвязывают волосы вокруг всего тела и, таким образом, волосами окутываются вместо одежды. И срамной член у них настолько большой, что достает до лодыжек, и толстый. Сами они курносы, безобразны и ничуть не похожи на остальных индийцев; женщины у них так же малы и гнусны, как и мужчины. И лошади их как бараны или немногим больше; овцы же у них маленькие, как ягнята; и ослы, и мулы, и весь прочий скот ничуть не больше баранов». Константин Багрянородный. «О природе животных в двух книгах». 2, 67.

33

«Индийцы охотятся на зайцев и лисиц следующим способом: для ловли они не нуждаются в собаках, но выкармливают пойманных птенцов орлов, воронов и, кроме того, еще коршунов и воспитывают их для охоты. И обучение это такое: к домашнему зайцу и ручной лисице привешивают мясо, пускают их бежать, а вдогонку за ними посылают птиц, которым позволяют отнять мясо; птицы устремляются изо всех сил и, схватив того или ту, получают мясо в награду за то, что поймали. Это для них приманка, и весьма притягательная. Следовательно, когда они основательно изучат охотничью премудрость, их пускают на горных зайцев и на диких лисиц; когда покажется какое-нибудь из этих животных, они, в надежде на привычный обед, летят следом, очень быстро хватают и относят хозяевам, как рассказывает Ктесий. Оттуда же мы знаем и о том, что вместо прежде привязанного мяса их обедом становятся внутренности пойманных ими животных». Элиан. «История животных». 4, 26.

34

«О грифоне я слыхал, что это индийское четвероногое, подобно львам, животное, и его когти, сильные сколь только возможно, также почти одинаковы со львиными. Поэты говорят, что спина у них крылатая, цвет их перьев черный, а спереди красный, сами же крылья уже не таковы, по белые. Ктесий рассказывает, что их шея расцвечена синими перьями, клюв же они имеют похожий на орлиный и голову такую, какую пишут и лепят художники, а глаза грифона, по словам этого автора, пламенны. Птенцов он выводит в горах; и взрослого невозможно захватить, а птенцов ловят. И бактрийцы, соседи индийцев, говорят, что грифоны сторожат имеющееся там золото, и говорят, что они его выкапывают и из него же вьют гнезда, а то, что просыпалось, забирают индийцы. Индийцы же говорят, что грифоны не охраняют вышеназванное золото, ибо они пс нуждаются в золоте (и если так говорят, мне кажется, что это верно), по что индийцы сами приходят добывать золото, а те боятся за своих детенышей и сражаются с приходящими. Также они вступают в борьбу и с остальными животными и весьма легко их одолевают, но не противостоят ни льву, ни слону. Так вот, боясь силы этих зверей, местные жители в течение дня за золотом не отправляются, а приходят ночью, ибо в это время суток они имеют обыкновение более прятаться. Эта местность, где водятся грифоны и есть золотоносные места, по природе ужасно пустынна. Добираются до нее охотники за вышеназванным минералом, вооруженные, по тысяче человек и вдвое по столько же; они приносят с собой лопаты и мешки и копают, дождавшись безлунной ночи. Итак, если они останутся не замечены грифонами, то получат двойную выгоду: и спасаются, и при этом домой доставляют груз, а очистив его, те, кто умеет плавить золото благодаря некоей своей премудрости, получают очень большое богатство за вышеописанные опасности; но если окажутся застигнуты, то погибают. Восвояси они возвращаются, по моим сведениям, на третий и па четвертый год». Элиан. «История животных». 4,27.

35

«Скот индов – козы, по размеру превосходящие самых крупных ослов. И рожает по большей части до шести каждая овна и коза; меньше же трех пи овца, ни коза не рожает; весьма же многие – по четыре. И овцы, и козы имеют хвосты широкие и длинные, почти касающиеся земли; иные же тащат хвосты по земле; они у них примерно в локоть шириной. А хвосты овец-рожениц они отсекают, ибо если хвосты не будут отсечены, то они [овцы] будут не способны передвигаться. А есть это весьма приятно. И па каждом [хвосте] жира на десять мин по весу, а самый маленький хвост – на пять мин. Масло делают из этого жира, и в пищу употребляют по большей части это масло. Разрезая же хвост баранов, вынимают по весу на три мины, иногда же – и на четыре; а затем, зашивая, делают здоровыми. Ибо если этого не делать, то овцы не смогут носить хвосты. Делают же они это всегда ежегодно; ведь жир нарастает снова, и становится хвост таким же, каким был прежде». Константин Багрянородный. «О природе животных в двух книгах». 2, 556. – Пер. Е. Лагутиной.

36

«Индийская земля, говорят ее описатели, богата зельями и в огромном изобилии порождает именно такие создания: одни из них спасают людей и избавляют от опасности находящихся при смерти от укусов ядовитых животных (там много таких), а другие губят и изничтожают самым сокрушительным образом; из них одно, кажется, как раз и происходит из пурпурной змеи. Так вот, эта змея, насколько можно видеть, длиной в пядь, а цветом походит на глубочайший пурпур; рассказывают, что голова се уже не пурпурная, а белая, но, так сказать, не просто белая, а значительно белее и снега, и молока. У этой змеи не растут зубы. Обнаруживается она в самых палящих местах Индии. И кусать она в высшей степени неискусна, так что но этой причине можно сказать, что она ручная и кроткая. Но, как я слышал, у того, на кого попадет ее рвота или отрыжка, будь то любой человек или зверь, обязательно сгниет все тело. Так вот, поймав, ее подвешивают за хвостовую часть, и она при этом естественно держит голову вниз и смотрит в землю, а под самой пастью змеи поменяют какой-нибудь сосуд, сделанный из меди. В этот сосуд из ее рта льются капли, и то, что стекло, связывается и застывает; поглядев, скажешь, что это миндальная слеза. Змея умирает, а сосуд убирают и ставят другой, тоже медный; из мертвого тела, в свою очередь, вытекает лимфатическая жидкость, похожая на воду. Все оставляют в таком положении на три дня, пока наберется и эта. А различие между ними обеими в цвете: ибо одна ужасно черпая, а другая похожа на янтарь. Так вот, если дашь кому-нибудь этого вещества, отделив его в количестве с кунжутное зернышко и добавив в вино или в хлеб, человека сначала охватит судорога, и весьма сильная, затем оба его глаза выворачиваются, а мозг, сдавливаемый, выскальзывает через ноздри, и он умирает в высшей степени плачевно, хотя и весьма быстро; а если возьмешь меньше яда, то же самое для него неизбежно и в этом случае, но погибает он через некоторое время. А если добудешь черного, того самого, которое вытекло из мертвого тела, тоже в количестве с кунжутное зернышко, то человек, принявший его, начинает загнивать, его охватывает разложение, и он за год полностью истощается; а многие и два года протягивают, умирая постепенно». Элиан. «История животных». 4, 36.

37

«Это, пожалуй, род самых крошечных индийских птиц. Они высиживают птенцов на высоких утесах и на скалах, называемых гладкими. Величиной эти птички с яйцо куропатки; их цвет, можешь мне поверить, медно-красный. Индийцы на своем языке обыкновенно называют ее dikairon, a греки, как я слышал, „справедливой" (dikaion). Если кто примет, распустив в питье, ее помет в количестве с просяное зернышко, то к вечеру умрет; эта смерть похожа на сои, а также она весьма приятная, безболезненная и, как любят ее называть поэты, „развязывающая члены" или „тихая": ведь она, пожалуй, свободна от страданий и для нуждающихся благодаря этому самая приятная. Так вот, индийцы прилагают наивысшее старание, чтобы приобрести это средство: считается, что оно в самом деле заставляет забывать беды. Поэтому и среди даров персидскому царю, весьма драгоценных, индийский Царь посылает также этот; тот же, получив, предпочитает его всему остальному и откладывает в сокровищницу как средство борьбы с неисправимыми бедами и последнюю помощь, если в пей будет нужда. Так что никто другой в Персии не имеет его, кроме самого царя и матери царя». Элиан. «История животных». 4, 41.

38

«В Индии родятся насекомые красного цвета, обликом напоминающие жуков. Увидев их в первый раз, можно подумать, что это кусок киновари. У них очень длинные ножки, и они очень мягкие на ощупь. Они обитают на дереве, дающем янтарь, и питаются его плодами. Индийцы отлавливают их, давят и их останками окрашивают свои красные плащи, подолы туник и все прочес, что пожелают выкрасить или перекрасить и этот цвет. Одеяния подобного рода попадали к персидскому царю, вызывая своей красотой восхищение персов, и действительно, эти покрывала во многом превосходили местные ткани и удивляли людей, как сообщает Ктесий, тем, что их окраска куда прочнее и куда ярче, чем у хваленых сардских товаров. В той же части Индии, где обитают жуки, родятся кинокефалы, как их называют, – а имя это они получили из-за своего внешнего облика и своей природы. В остальном они похожи па людей и ходят одетые в шкуры животных; они очень справедливые и не вредят людям; и поскольку они не владеют речью, то лают; а также они понимают индийский язык. Дикие животные являются для них пищей, и они ловят их с невиданной легкостью, так как весьма быстры на ноги; и, поймав, они убивают и поджаривают их, но не на огне, а под лучами солнца, разделав на кусочки. Они также разводят коз и овец, и, хотя в пищу идет мясо диких зверей, в качестве питья они употребляют молоко животных, которых разводят. И логично, что я упомянул их среди неразумных животных, так как речь их невнятна и неразборчива в отличие от человеческой». Элиан. «История животных». 4, 46.

39

«Mнe рассказывали, что в Индии имеются дикие ослы величиной не меньше лошадей. Все тело у них белое, голова цветом близка к пурпуру, глаза же отливают синевой. Они имеют па лбу рог величиной в локоть и даже с половиной; нижняя часть этого рога белая, верхняя багровая, середина же ужасно черная. Я слышал, что из этих пестрых рогов индийцы пьют, по это делают не все, а лишь самые могущественные из индийцев: они покрывают их золотыми полосками, как бы украшая некими запястьями прекрасную руку статуи. И говорят, что вкусивший из этого рога не знает и не испытывает неизбежных болезней, ибо он не может быть пи охвачен судорогой, или так называемой священной болезнью, ни погибнуть от яда. Даже если он и выпил что-нибудь плохое прежде того, то извергает это и делается здоровым. Есть убеждение, что остальные водящиеся по всей земле ослы, и домашние и дикие, и прочие однокопытные животные не имеют ни астрагала, ни желчи в печени, а про индийских ослов, имеющих рог, Ктесий говорит, что они наделены астрагалом и не лишены желчи. Говорят, что эти астрагалы черные; и если их растереть, то и внутри такие же. Эти животные также не только самые быстроногие из ослов, но быстрее и лошадей, и оленей; сначала они бегут спокойно, но мало-помалу делаются бодрее, и поэтому они недосягаемы для тех, кто хочет их догнать или, говоря поэтически, настигнуть. Когда самка рожает и когда водит с собой новорожденного, самцы, пасущиеся вместе с ними, охраняют детенышей. Места обитания у этих ослов находятся на самых пустынных из индийских равнин. А когда индийцы выходят на охоту, чтобы их ловить, старшие животные оттесняют хрупких и еще молодых из своей среды назад, а сами дерутся, сталкиваясь со всадниками и ударяя рогами. Вот сколько у них силы: ничто не может противостоять их ударам, но уступает и разрубается, и все, что попадется, разбивается на куски и оказывается негодным. А еще они, напав с боков па лошадей, разрывают их, так что вываливаются внутренности. Оттого-то всадники и страшатся приблизиться к ним: ведь цепа этого приближения для них самая жалкая смерть, и гибнут как они сами, так и лошади. Сильны они и лягаться; а укусы их до такой степени глубоки, что все захваченное зубами отрывается. Так что взрослой) живым, пожалуй, не возьмешь, но в них мечут копья и стрелы, а рога индийцы используют таким образом, как я сказал, отняв их у мертвых. Мясо индийских ослов несъедобно; а причина в том, что оно по природе весьма горькое". Элиан. «История животных». 4, 52.

40

«Река Инд лишена какой-либо живности; говорят, в ней зарождается только некий червь. Вид у него совсем такой же, как у тех, которые появляются на свет из древесины и ею же кормятся: тамошние доходят до семи локтей в длину, а можно найти как и еще больших, так и меньших; толщина их такова, что десятилетний мальчик едва сумеет обхватить его руками. У них один.чуб растет наверху, а другой внизу, оба четырехугольные, длиной в локоть. Вот сколь велика у них сила зубов: все, что бы они ими ни ухватили, легко перетирают, будь то камень, будь то домашнее или дикое животное. Днем они остаются глубоко па дне реки, наслаждаясь грязью и тиной, и потому незаметны; ночью же они выходят па землю и, кто бы им ни попался, будь то лошадь, бык или осел, загрызают его, а затем волокут в свое обиталище и поедают в реке, разжевывая все части тела, кроме утробы животного. Если же их и днем охватит голод, а на берегу пьет верблюд или бык, то они подползают, хватают его очень осторожно за край губы и, крепко притянув, стремительным рынком тащат в воду; и так получают обед. Каждого из них защищает кожа в два пальца толщиной. Охота на них и поимка устраивается следующим способом: к железной цепи привешивают толстый и крепкий крючок, привязывают к нему петлю из белого льна, зацепив нитью и крючок, чтобы их не разгрыз червь, а затем, насадив на крючок ягненка или козленка, опускают в речную воду. Вокруг стоят люди с оружием, человек тридцать, и каждый снабжен дротиком на ремне и опоясан мечом; рядом лежат наготове дубинки, если нужно будет ударить; они сделаны из кизилового дерева и чрезвычайно крепкие. Затем обхватившего крючок и заглотившего приманку червя волочат, а пойманного убивают и подвешивают на солнце на тридцать дней. Из него в глиняные сосуды капает жирное масло; каждая тварь испускает десять мер. Это масло доставляют индийскому царю, накрыв его знаменами, ибо никому другому не позволено иметь его ни капли. Остальное тело этого животного бесполезно. Масло же имеет такую силу: какую бы кучу дров ты ни захотел сжечь и сгрести в костер, тебе достаточно налить меру этого масла, не поднося прежде трута для зажигания огня; если же хочешь сжечь человека или животное, ты льешь на него – и все тотчас вспыхивает. Говорят, что с помощью этого масла индийский царь и города захватывает, вступившие с ним во вражду, причем ни таранов, ни „черепах", ни остальных осадных машин не дожидается, поскольку и так захватывает их, сжигая в пепел; ибо, наполнив этим маслом глиняные сосуды, каждый из которых вмещает меру, и закупорив сверху, их мечут на ворота. Достигнув створок, сосуды разбиваются, и вот они разломаны, а масло выскользнуло, огонь проливается на двери, и его невозможно погасить; он сжигает и оружие, и сражающихся людей, и сила его непреодолима. А стихает и гаснет он от забрасывания большим количеством мусора. Об этом говорит Ктесий Книдский». Элиан. "История животных». 5, 3.