Поскрёбыши - [68]
У нас на работу тогда не так уж прилежно ходили – Антонина исчезла вовсе. Валентин отвечал по телефону грустно и невразумительно. Еще бы, опора его поехала. Всё ж когда-никогда за зарплатой Тоня пришла. Осунувшаяся, с угрюмым блеском в глазах. К тому времени уж все всё знали, и Валентин и я. И телефон Михаила у меня был. Этот визит Тони к нам был переломным. Услыхала в коридоре какие-то нефтяные разговоры, и тут ее прорвало. Стала с жаром мне рассказывать, что под бассейном Москва – он тогда еще функционировал – лежит большое нефтяное месторожденье. Я удачно поддержала разговор: если только под бассейном, то не очень большое. Тоня вскинулась: мощность, мощность пласта какая! Ишь, выучила термины. Взяла деньги, но до дому не донесла. Заменила стоянье у походной Кащенки дежурством на Кропоткинской. Нашли, распрашивали. Ответила сурово – жду, скоро забьет нефтяной фонтан. Эта мания вахты, бдения – откуда она? Михаил на проводе. Обрадовался. Сказал: фонтан – фрейдистский символ. Надежная долговременная подмена. Пока передохнем и подумаем – как быть. И стал ходить на работу по центральной аллее.
Моя Маринка мне говорит: «Ну как же меня огорчает, что Вы неглубоко смотрите на вещи. Вечно Вы отдадите симпатию не тому кому надо и потом настаиваете. Не может Михаил так легко спихнуть ее с себя. Мы в ответе за тех, кого приручили. Ему через бурьян не продираться – зато ей торчать ночами на Волхонке. Придется Черняеву получить разрешенье Досифеева и забрать пассионарную Тоню к себе в стационар. А там самому тихонько переориентировать ее на что-нибудь безвредное». Конечно, моя умница, они так и сделали. Михаил бы, может, и спрятался, но Валентин настоял. В общем, пока повесили ее на того же Михаила. А спектакли идут своим чередом, и там в Валентина всё стреляют: пиф! паф!
Ну вот, бедная Тоня оказалась в психушке сразу с двумя лихорадками: нефтяной и любовной. Обе хорошо описаны, но от этого не легче. Михаил замыслил так. Сначала, используя всё свое влиянье, добиться, чтоб она сказала, как Крис у Крамера: хватит с меня нефтяного бизнеса. А потом уж отворожить ее от себя. Первая задача сразу же была решена. Михаил подтвердил существованье нефтяного месторожденья под бассейном, не большого, но и не маленького. Ему уже присвоено имя «Храмовое». Однако на высоком уровне принято решенье о его консервации в целях сохраненья экологической чистоты бассейна. Всё, что говорилось Божеством, принималось за чистую монету. Вопрос о разработке месторожденья ''Храмовое'' был снят с повестки дня. Во всяком случае пока.
Получив возможность пять раз в неделю по сорок пять минут беседовать с Божеством, Антонина стала тихой, кроткой и рассудительной. Хоть сейчас выписывай. Но Михаил был начеку. Он уже понял закон течения болезни. Маринка встревает: «Наталья Ильинична, он должен передать эту пациентку другому врачу, и тот уже попытается что-то сделать. Если вообще любовь – это болезнь». Ну да всё верно. Тоню махнули от доктора Черняева доктору Беляеву. Организовали так, чтобы с Михаилом она нигде не пересекалась. 2Нет, – опять возникает Маринка, - от этого наркотика нужно отучать мягко, постепенно. Как жизнь делает. В лучшем случае. А в худшем по силовому варианту: жить приучил - в самом огне, сам бросил - в степь заледенелую!» Ага, Маринка. Так точно.
Тоня от любви не излечилась. Бабок и ворожей просят не беспокоиться. Она похудела вдвое, выглядит молодой и несчастной. От хожденья в Кащенку ее кой-как закодировали. Но это всё, чего удалось достичь. Так вот когда-то на генеральских дачах в Жаворонках в покойного Федора Николаича Шемякина влюбилась собака Багира с соседнего участка. Она, сердешная, подходила всякий день опять-таки к дыре в заборе. Это что, по-вашему, тоже фрейдистский символ? Стояла, скуля и подрагивая, пока жестоко мучимые ревностью хозяева не брали ее на поводок. Федор Николаич, связанный честным словом, не только не кормил бедняжку, но и не показывался ей на глаза.
Жизнь Валентина превратилась теперь в двойную муку. В театре сплошная стрельба, он больше не может этого выносить. Жена бродит по дому, как безумная Офелия. Золотые волосы, Тонино прекрасное приданое – она их теперь распустила. Белокурое привиденье. В довершенье ко всему, он ее любит. О-о-о!!! Чтобы как-то отвлечь и развлечь, устроил статисткой. Уже было когда-то. Пока на ролях дублерши. Примадонна не любит падать на пол. По роли Валентин их муж, примадонны и своей Антонины – в одном лице. Так вот, любовник, припертый к стене, палит в Валентина из пугача. Ранит его, бросает свое оружье и смывается. Тоня, дублерша, появляется из-за ширмы в густой вуали. Валентин, простертый на полу, дотянется слабой рукой до валяющегося пистолета – выстрел! Тоня аккуратно рухнет на заранее размеченное место – она уж пятнадцать лет не играла. Вытянется параллельно Валентину, ногами к зрителю. Нет повести печальнее на свете!
Михаил пришел на премьеру. Правда, сидел в ложе, не афишируя себя. Первое пиф прошло как надо. Пугач хлопнул, Валентин шлепнулся. А вот второе паф было какое-то не такое. Один звук заставил пожарника выскочить на сцену. И дым, дым! Оба лежали в крови. Не то чтобы это была кровь кого-то одного из них. Нет, оба были убиты наповал, и непонятно чем. Будто обрез одновременно стрелял и взрывался в руках Валентина. Экспертиза потом показала, что было сделано два совершенно одинаковых выстрела из одного и того же оружия. По звуку никак не скажешь. Из запланированных точек, а не откуда-нибудь из зала. Пугач опять прикинулся пугачом и мирно валялся посреди сцены. Конечно же Михаила задержали в ложе вместе с другими ни в чем не повинными зрителями, до прихода следователя. И актеров, и работников сцены. Однако ровным счетом ни-че-го не нашли. Стоит ли упоминать, что Тоня лежала как Офелия, а вуаль обернулась флер д' оранжем. Конечно, всё это от начала до конца могли подстроить лишь невидимые духи сцены, где грех лицедейства подчас искупается высоким искусством.
В 2008 году вышла книга Натальи Арбузовой «Город с названьем Ковров-Самолетов». Автор заявил о себе как о создателе своеобычного стиля поэтической прозы, с широким гуманистическим охватом явлений сегодняшней жизни и русской истории. Наталье Арбузовой свойственны гротеск, насыщенность текста аллюзиями и доверие к интеллигентному читателю. Она в равной мере не боится высокого стиля и сленгового, резкого его снижения.
В этой книге представлены пьесы, киносценарий и рассказы Натальи Арбузовой.
Автор заявил о себе как о создателе своеобычного стиля поэтической прозы, с широким гуманистическим охватом явлений сегодняшней жизни и русской истории. Наталье Арбузовой свойственны гротеск, насыщенность текста аллюзиями и доверие к интеллигентному читателю. Она в равной мере не боится высокого стиля и сленгового, резкого его снижения.
Новая книга, явствует из названья, не последняя. Наталья Арбузова оказалась автором упорным и была оценена самыми взыскательными, высокоинтеллигентными читателями. Данная книга содержит повести, рассказы и стихи. Уже зарекомендовав себя как поэт в прозе, она раскрывается перед нами как поэт-новатор, замешивающий присутствующие в преизбытке рифмы в строку точно изюм в тесто, получая таким образом дополнительную степень свободы.
Я предпринимаю трудную попытку переписать свою жизнь в другом варианте, практически при тех же стартовых условиях, но как если бы я приняла какие-то некогда мною отвергнутые предложения. История не терпит сослагательного наклонения. А я в историю не войду (не влипну). Моя жизнь, моя вольная воля. Что хочу, то и перечеркну. Не стану грести себе больше счастья, больше удачи. Даже многим поступлюсь. Но, незаметно для читателя, самую большую беду руками разведу.
Герои Натальи Арбузовой врываются в повествование стремительно и неожиданно, и также стремительно, необратимо, непоправимо уходят: адский вихрь потерь и обретений, метаморфозы души – именно отсюда необычайно трепетное отношение писательницы к ритму как стиха, так и прозы.Она замешивает рифмы в текст, будто изюм в тесто, сбивается на стихотворную строку внутри прозаической, не боится рушить «устоявшиеся» литературные каноны, – именно вследствие их «нарушения» и рождается живое слово, необходимое чуткому и тонкому читателю.
«Узники Птичьей башни» - роман о той Японии, куда простому туристу не попасть. Один день из жизни большой японской корпорации глазами иностранки. Кира живёт и работает в Японии. Каждое утро она едет в Синдзюку, деловой район Токио, где высятся скалы из стекла и бетона. Кира признаётся, через что ей довелось пройти в Птичьей башне, развенчивает миф за мифом и делится ошеломляющими открытиями. Примет ли героиня чужие правила игры или останется верной себе? Книга содержит нецензурную брань.
А что, если начать с принятия всех возможностей, которые предлагаются? Ведь то место, где ты сейчас, оказалось единственным из всех для получения опыта, чтобы успеть его испытать, как некий знак. А что, если этим знаком окажется эта книга, мой дорогой друг? Возможно, ей суждено стать открытием, позволяющим вспомнить себя таким, каким хотел стать на самом деле. Но помни, мой читатель, она не руководит твоими поступками и убеждённостью, книга просто предлагает свой дар — свободу познания и выбора…
О книге: Грег пытается бороться со своими недостатками, но каждый раз отчаивается и понимает, что он не сможет изменить свою жизнь, что не сможет избавиться от всех проблем, которые внезапно опускаются на его плечи; но как только он встречает Адели, он понимает, что жить — это не так уж и сложно, но прошлое всегда остается с человеком…
Прошлое всегда преследует нас, хотим мы этого или нет, бывает, когда-то давно мы совершили такое, что не хочется вспоминать, но все с легкостью оживает в нашей памяти, стоит только вернуться туда, где все произошло, и тогда другое — выхода нет, как встретиться лицом к лицу с неизбежным.
В жизни каждого человека встречаются люди, которые навсегда оставляют отпечаток в его памяти своими поступками, и о них хочется написать. Одни становятся друзьями, другие просто знакомыми. А если ты еще половину жизни отдал Флоту, то тебе она будет близка и понятна. Эта книга о таких людях и о забавных случаях, произошедших с ними. Да и сам автор расскажет о своих приключениях. Вся книга основана на реальных событиях. Имена и фамилии действующих героев изменены.
За что вы любите лето? Не спешите, подумайте! Если уже промелькнуло несколько картинок, значит, пора вам познакомиться с данной книгой. Это история одного лета, в которой есть жизнь, есть выбор, соленый воздух, вино и море. Боль отношений, превратившихся в искреннюю неподдельную любовь. Честность людей, не стесняющихся правды собственной жизни. И алкоголь, придающий легкости каждому дню. Хотите знать, как прощаются с летом те, кто безумно влюблен в него?
Один из главных «героев» романа — время. Оно властно меняет человеческие судьбы и названия улиц, перелистывая поколения, словно страницы книги. Время своенравно распоряжается судьбой главной героини, Ирины. Родила двоих детей, но вырастила и воспитала троих. Кристально честный человек, она едва не попадает в тюрьму… Когда после войны Ирина возвращается в родной город, он предстает таким же израненным, как ее собственная жизнь. Дети взрослеют и уже не помнят того, что знает и помнит она. Или не хотят помнить? — Но это означает, что внуки никогда не узнают о прошлом: оно ускользает, не оставляя следа в реальности, однако продолжает жить в памяти, снах и разговорах с теми, которых больше нет.
Роман «Жили-были старик со старухой», по точному слову Майи Кучерской, — повествование о судьбе семьи староверов, заброшенных в начале прошлого века в Остзейский край, там осевших, переживших у синего моря войны, разорение, потери и все-таки выживших, спасенных собственной верностью самым простым, но главным ценностям. «…Эта история захватывает с первой страницы и не отпускает до конца романа. Живые, порой комичные, порой трагические типажи, „вкусный“ говор, забавные и точные „семейные словечки“, трогательная любовь и великое русское терпение — все это сразу берет за душу.
Роман «Время обнимать» – увлекательная семейная сага, в которой есть все, что так нравится читателю: сложные судьбы, страсти, разлуки, измены, трагическая слепота родных людей и их внезапные прозрения… Но не только! Это еще и философская драма о том, какова цена жизни и смерти, как настигает и убивает прошлое, недаром в названии – слова из Книги Екклесиаста. Это повествование – гимн семье: объятиям, сантиментам, милым пустякам жизни и преданной взаимной любви, ее единственной нерушимой основе. С мягкой иронией автор рассказывает о нескольких поколениях питерской интеллигенции, их трогательной заботе о «своем круге» и непременном культурном образовании детей, любви к литературе и музыке и неприятии хамства.
Великое счастье безвестности – такое, как у Владимира Гуркина, – выпадает редкому творцу: это когда твое собственное имя прикрыто, словно обложкой, названием твоего главного произведения. «Любовь и голуби» знают все, они давно живут отдельно от своего автора – как народная песня. А ведь у Гуркина есть еще и «Плач в пригоршню»: «шедевр русской драматургии – никаких сомнений. Куда хочешь ставь – между Островским и Грибоедовым или Сухово-Кобылиным» (Владимир Меньшов). И вообще Гуркин – «подлинное драматургическое изумление, я давно ждала такого национального, народного театра, безжалостного к истории и милосердного к героям» (Людмила Петрушевская)