Посиделки с Олегом - [7]

- Свобода всегда имеет отправную точку, Дим, я бы даже сказал – точку сборки. К примеру, свобода от страхов, свобода от любви, свобода от зависимости, свобода от вредных привычек, и так далее. Видишь, «от», предлог от предложенного только что мною термина «отправная точка», свободы. – ответил он, продолжая рассматривать комнату. - А как же тогда свобода духа? А свобода тела? – возразила она. - Ну а с чего ты взяла, что единственные поддающиеся дроблению фрагменты свободы – это бытие и разум? – он опустил глаза задумавшись. – Ты не правильно рассуждаешь. Существует свобода не тела, свобода именно ОТ тела к духу и ОТ духа к телу. - Потому, что бытие – это физическая составляющая свободы, дух, ммм, духовная. Третьего-то не дано.

Справа от пульта, практически у стены находилась имеющая функцию крутиться стойка с крюками, на которых висели белые медицинские халаты, в левых карманах каждого по зеленой маске и если на нее не падал свет, то халаты слились бы воедино и можно, то ли обрадовавшись, то ли испугавшись принять вешалку за человека, столь антропоморфны были ее очертания; созданная тень падала на стоящее поодаль стоматологическое кресло, прямо на против него висел стоматологический инструментарий, выше него лампа, левее на стене висело несколько реле, датчиков, схожая со скотчем блестящая пленка.

- Исходя из твоих рассуждений, свобода эквивалентна отправной точке, резистентна к колебаниям сборки, трансцендентна[4] по отношению к упомянутым тобою бытию и разуму, поскольку разум прежде работает над точкой «от», а не берется за ту же свободу духа или разума, - настаивал на свеем Олег, подойдя к вешалке, сняв с нее халат и одев на себя.

- Господи!  - широко раскрыв глаза воскликнула Диметра. – Как же ты на Окса похож! Тебе бы черную майку, золотой православный крест со сложенной вдвое цепочкой на правую руку – и вылитый Окс.

Олег застегнул халат и рассмеялся:

- Я вспомнил Оксанино выступление: «Я достаю из широких штанин

и сую *** в консервную банку.

Я гражданин, /

Я не какая-то гражданка!». Выразительно отчеканив слова, Олег продолжил мысль, сев в кресло и включив лампу, протянув руку, расслаблено разведя ноги и подняв перед этим глаза: - Но мы же тем не менее вернемся к нашему разговору. – Он поднялся, подошел к стульям у пульта и сел, закинув ногу на ногу. – Прослеживаешь фрагментарность свободы? Свободы от гендерных стереотипов. - Да, это выступление Боржеса в Баркове запомнилось многим. А если определить ее как манифест, как лозунг, транспарант над головами думающих? – она, издавая гулкий звук шагов села в кресло, на котором сидел Олег, отвела лампу в сторону и пристально посмотрела на него, вопросительно. - Гыы, - усмехнулся он и ироническим тоном встав проговорил: - Свобода – это осознанная необходимость! Ты об этом?

Опустив глаза его снова привлекли горящие лампочки на пульте, глядя на них повышался в крови адреналин, сердце в жажде риска нажать на одну из них колотилось, выпрыгивая из его груди.

- Свобода – это быть вне каких либо рамок, даже собственных. Я бы сказала так.

- Нуу, если человечество вдруг отрешится от рамок дозволенности, то нам пора будет вырыть бункер и закопаться в нем.

- Вообще-то я только о рамках свободы, - замялась Диметра, потупив взор.

- Да причем тут рамки?! – повысил голос он и  резко опустил один из переключателей на пульте вниз.

По комнате эхом пронесся треск, кружащийся, перетекающий в протяжный сферический шуршащий звук, оканчивающийся ярким серебристым светом, падающим сзади, озарившем Олега с головы до пят.

«Надеюсь, это не ядерная кнопка» подумал он, отшатнувшись от пульта ближе к ней, а Диметра выглядела испуганной от нагромождения звука и света, ее обнял Олег, крепко прижимая к себе и тотчас свет и звук казалось бы слились воедино, в один базл, в котором звук отошел на второй план и сценой властвовал свет, постепенно пронизывающийся стрелами черного цвета, маленькие кольца которого соединялись с кольцами белого и в конце концов образовалась воронка размером с комнату, сужающуюся ближе к полу, но не касающуюся его, с наступлением следующей секунды все ближе и ближе подступающей к Олегу и Диметре, наряду с пультом и всем, что находилось в тот момент в комнате, затянувшей внутрь и их, впоследствии   помнящих только яркие вспышки разноцветного света, кружащего вокруг глаз. Первым открыл глаза Олег и обнаружил себя лежащим на поверхности напоминающей асфальт, по структуре. Встав на ноги он увидел буквы, слова, статичные изображения рекламного содержания, покрывающие дорожное полотно, превращенное в рекламную поверхность, рекламирующую скидки на довольно длинные незнакомые слова, вскоре он огляделся заметив людей, механизмы, транспорт, изображения двигались и на них – нагромождение букв и цифр, и не естественно белый солнечный свет слепил глаза и буквально просвечивал насквозь. Стоящий в мужественной выправке солдата Олег казалось бы обладал прозрачной кожей, прозрачными костями, гораздо более прозрачной одеждой, изученной проникающим светом, нашедшим приют в его глазах, единственный и безопасный, будучи пойманным бездною зрачков, направленных на монолитные дома, высокие настолько, что взгляд терялся в небе, в их стенах и стеклах, пестрящих проекциями.  Он подошел к лежащей Диметре, присел на корточки: