Посиделки на закате - [4]
Золото, золото… Золотой в этом городе кажется даже пыль, поднятая ногами туристов.
В завершение впечатлений тут можно и самому попытаться намыть пылинки металла. Платишь доллар – тебе дают похожий на банную шайку железный лоток. Загребаешь им из ручья порцию гальки с песком и начинаешь, меняя почаще воду, вертеть лоток. Уходит муть – выбираешь руками гальку. Золото, даже малая его крупинка, ляжет на дно, а все остальное надо терпеливо смыть. В этом вся технология добычи золота, известная человечеству уже шесть тысяч лет. Она одинакова, вертишь ли этот лоток или работает громадная, как пароход, драга… Я отчаялся разглядеть в тонком слое песка желанную золотую пылинку. Но мне сказали: не надо сдаваться. И наконец вот они, блеснули две золотые пылинки! Их тут же упаковали в стеклянную, заполненную водой капсулу и вручили ее вместе с похожим на бумажные деньги свидетельством о том, что такой-то был на Клондайке, мыл золото и кое-чего добился. Таков финал оперетты с названием «Золотой Доусон».
Джон Бинклей, зная, как мне хотелось «намочить нос» в Клондайке, показал тропку, по которой от аэродрома можно сбежать к реке… И вот он, Клондайк, тысячи лет перетиравший кварц, в котором спрятаны жилки металла, рождающего человеческие страсти. Обыкновенная речка, бегущая по камням. Не очень глубокая, говорливая. По берегам – заросли трав, ивняка, осин и ольшаника. Пяти минут мне хватило разуться, забрести в воду и смыть с лица пыль. Клондайк – речка, каких тут тысячи. Но тридцать лет после покупки Аляски Соединенными Штатами она пребывала в безвестности. Клондайк заставил о ней говорить.
Бросив на прощание пару камешков в воду, я побежал к самолету. А минут через десять мы опять увидели Доусон сверху, сделали над ним круг, уже узнавая, что и где в городе расположено.
Хорошо поработав в короткое лето, зимой, подобно местным медведям, городок засыпает. Тысяча восемьсот его жителей отдыхают от наплыва туристов – охотятся, пилят лес, запасаются сувенирами из меха, дерева и, конечно, из золота, которое тут помаленьку все еще добывают.
• Фото автора. 19 февраля 1991 г.
Семейное дело Бинклей
Приезжающий на Аляску непременно сунет нос в туристский проспект. И там среди ярких картинок он непременно увидит пароход, вызывающий в памяти Марка Твена, – высокая труба с черным ажурным кокошником, сзади – гребное красное колесо, нарядные палубы… И если пути приведут человека в Фэрбанкс, тут пароход он увидит едва ли не на каждом рекламном листе. И, конечно, у него появится желание прокатиться на этой посудине, напоминающей постройки знаменитого Диснейленда, потому что дым из трубы не идет, гребное колесо на корме крутит не паровая машина, а дизель.
Аляскинец Джон Бинклей, когда мы с ним познакомились, рассказал историю судна и пригласил в Фэрбанкс.
– Я штурман. Если появишься в навигацию, считай себя почетным пассажиром. Доверю даже штурвальное колесо…
Некоторые мечты и планы сбываются. Июнь. Жара под тридцать. В числе тысячи пассажиров поднимаюсь на борт «Дискавери». Публика со всей Америки путешествует по Аляске, и вот он перед ней – знакомый по картинкам «колесник». На главной палубе с микрофоном, в фуражке с «крабом» – загорелый, обаятельный капитан, сошедший, кажется, с голливудских экранов. Рядом – жена капитана. Ее роль: всех устроить, удобно расположить, всем улыбнуться и, если капитан уйдет в рубку, взять микрофон и продолжить рассказ обо всем, что видят с борта туристы.
В рубке двое сыновей капитана Бинклей – Скип и Джон, оба дипломированные штурманы. Река Чена подходит больше для лодок. «Дискавери» на ней тесно. Но штурманы дело знают – отчаливаем, разворачиваемся и плывем.
И сразу начинаются чудеса путешествия. По левому борту с небольшого поселкового аэродрома почти рядом с судном круто вверх взмывает маленький самолет. «Сорвиголова», настоящий аляскинский буш-пилот!» – говорит в микрофон капитан. И все, кто стоял по левому борту, ахнули, восхищенные – надо же, как повезло увидеть такое. «А в этом домике ночевал приезжавший на Аляску президент Рейган…» «Дискавери» наклоняется теперь на правый борт. Но если места у борта недостает, можно наблюдать за берегом прямо в салоне на телеэкранах.
Бинклеи у пароходного колеса.
Речка Чена течет в глинистых, опушенных ивняком и ольшаником берегах. В светлом мелком осиннике островами темнеют высокие ели. Синеют вдалеке горы. Капитан объясняет: когда-то индейцы плавали тут на легких, из бересты лодках, ловили бобров, а в горных долинах подстерегали оленей…
Между тем первая остановка. И сразу из-за леса к берегу, подымая нартами пыль, мчится собачья упряжка. Сюрприз: управляет собаками знаменитая Мэри Шилз, первая женщина, участвовавшая в тысячекилометровых аляскинских гонках. Мэри показывает, как запрягают собак, демонстрирует нарты, поклажу, под визг ребятишек и взрослых на палубе делает круг по поляне. И мы отплываем. Еще одна остановка – индейская деревушка. Стоят приземистые бревенчатые хибарки. Горит костер, вялится на вешалах рыба, на стене хижины растянута шкура медведя, висят охотничьи ловушки, гарпуны, старушка аборигенка при появлении туристов берется за вышивку бисером, старик-индеец, спасаясь от комаров у костра, плетет корзину…
