Посиделки на закате - [2]

И вот уже без малого пятьдесят лет я работаю в «Комсомолке». Я обязан этим множеству добрых людей и самой газете, с которой у меня сложился, как я говорю, «счастливый брак по любви». Работая в «Комсомолке», я многому научился, много повидал в своей стране и побывал во многих уголках мира. Оглядываясь назад, могу сказать: это были счастливые для меня годы. Счастливые еще потому, что, следуя правилу обращения к лучшему в человеке, я обрел чутких читателей и всегда ощущал, что законно ем хлеб за общим нашим столом»…

Подготовил Андрей Дятлов, заместитель главного редактора «Комсомольской правды».

1991

Золотой Доусон

В разное время его называли по-разному: «Город любви», «Париж севера», «Сердце Клондайка». Город, «населенный комарами, собаками и золотоискателями», – добавил Джек Лондон. Сегодня же можно сказать: «населенный туристами». Джек Лондон способствовал этому, десятки раз упомянув Доусон в своих обошедших весь мир рассказах. И сегодня во всех туристских проспектах городок называют «Золотой Доусон».

Рожденный золотой лихорадкой, остро переболевший ею, Доусон должен был умереть, превратиться в город-призрак, каких немало в Америке. Однако дышавший на ладан северный городок с 60-х годов стал возрождаться и превратился в город-музей. Таких городков по свету немало. И если одни из них, например Суздаль, – величественная опера о прошедшем, то Доусон – оперетка: «каков амбар, такова и тень от амбара».

С самолета нынешний Доусон выглядит россыпью невысоких строений в том месте, где речка Клондайк вливается в Юкон. Видно сверху черточки улиц, прогулочный пароходик с черной трубой, комариные толпы туристов у пристани, паром через Юкон…

Мэр города, встречавший нас на летном поле возле Клондайка, дает визитную карточку. На ней – рисунок лопаты и кирки. Мэр копает тут золото в прямом и образном смысле – владеет прииском и отелем, название которому, разумеется, «Эльдорадо». В городе сейчас 1800 жителей. Почти все заняты обслуживанием туристов. Одному из них мэр поручает нас с Сашей Далицким – моим другом и переводчиком, и мы оказываемся пассажирами длинного многоместного экипажа, запряженного парой белых породистых лошадей. Управляет повозкой сухощавый человек в «шестиголонной» шляпе, ковбойских сапожках, кожаных желтых перчатках и, разумеется, с кольтом. Ковбоев в этих местах не было, но это не важно – в оперетке все допускается, было бы колоритно. На зависть многочисленным пешеходам экипаж наш едет по «Всемирной столице золота» – было и такое название городка.

Герой опереточного города – «ковбой».

17 августа 1897 года (история помнит великие даты!) некто Джордж Кормак, ловивший с двумя индейцами рыбу на речке Клондайк, в ручье Бонанза обнаружил золотой самородок. Через несколько дней сотни людей захотели такой же удачи. А когда первые две тонны золотого песка были привезены в Сан-Франциско и телеграф разнес по миру известие о находке золота на Аляске, сто тысяч людей лихорадочным потоком, преодолевая неимоверные препятствия, погибая в нехоженых ранее дебрях, устремились на север. Конторщики, плотники, учителя, адвокаты, торговцы, миссионеры, портные, игроки, полицейские – все, кого вынуждала судьба (в Соединенных Штатах это было время депрессии, безработицы) или кто хотел стать богатым немедленно, шли бок о бок по горным увалам, по ледяным тропам, плыли по озерам и по речным каньонам на лодках, а когда воды сковало морозом, тащились вперед на собаках. Конечным пунктом 700-километрового пути был Доусон, до этого никому не ведомое селеньице на Юконе, летом изводимое тучами комаров, а зимой морозами в пятьдесят градусов.

За несколько суток селеньице, состоявшее из рубленых хижин, превратилось в громадный палаточный лагерь, в котором как грибы росли салуны, игорные дома, наскоро срубленные ночлежки, лавки. Расчет за все велся самой надежной в мире валютой – золотым песком в полотняных, похожих на колбаски мешочках. Обратимся к свидетельству тех, кто изучал специально то бурное время Аляски. «Доусон оказался развеселым палаточным городком с пятитысячным населением и непролазной грязью на главной улице, по обеим сторонам которой выстроились салуны. В них не только пили. В них спали, покупали продукты, совершали сделки, плясали с танцовщицами… и проигрывали золотой песок… Продовольствия не хватало, порция яичницы с ветчиной стоила три с половиной доллара. Со всех концов света в город съехались крупные авантюристы. Великое множество проституток под присмотром конной полиции было переправлено за реку в так называемый Луз таун».

Постепенно в «Париж севера» пришли электричество, телеграф, банки, появился хороший театр, привлекательные дома. Число жителей выросло до двадцати пяти тысяч. По масштабам севера это был уже большой город – Золотая столица, а «провинцией были ручьи, на которых кипела работа».

Добыча золота на Клондайке – это не одиночные одна-две избушки с дымками из труб. Долины золотоносных ручьев на сохранившихся снимках похожи на муравейники: сотни людей, палатки, хижины, горы промытых песков, деревянные желоба, настилы из досок для тачек, пыхтящий локомобиль, вагонетки на рельсах… Счастливцы намывали золотого песка на две тысячи долларов в день. Но счастливцев было немного. Тут кто-то разбогател, кто-то погиб, кто-то вернулся домой беднее, чем был. Всего на Клондайке было добыто более 300 тонн золота. Когда ручьи истощились и приливная волна добытчиков схлынула, оставляя возле речек лопаты, кирки, колесную технику, паровые котлы, горы песка и гальки, Доусон опустел. На древе жизни быть бы ему опавшим листом, но нынешние возможности людей ездить, плавать, летать и жажда все видеть возбудили интерес к страстям, кипевшим тут без малого сто лет назад.