Пощады нет - [68]

— Дельная мысль! Бесспорно!

А затем, уязвленный прислужник, покончив с попыткой установить общую линию интересов фабрикантов и деятелей просвещения, еще ниже склонился перед своими господами. Ловко и весело обогнув острый угол, он заговорил о росте профессионального движения, который можно легко доказать (чем, интересно?). Без партий, конечно, тоже не обойтись — к сожалению — всякий сверчок ищет свой шесток. Но если представители профессиональных союзов полагают, что они имеют право критиковать действия промышленников, то что сказать нам при виде роста профессионального движения, особенно когда оно возглавляется крайними элементами (волосы дыбом становятся). Какая цель при этом преследуется? Профессиональные союзы, несомненно, стремятся к созданию государства в государстве (государственная измена, пиф-паф).

Белобородый председатель, привыкший обрывать адвоката, поднял руку, адвокат поджал хвост и сразу погас за своей кружкой пива. Белая борода заявила (чтобы закрепить победу над просвещением):

— Политикой мы не занимаемся.

Деловое выступление Карла обратило на себя внимание, пришли к кое-каким решениям относительно тактики снижения заработной платы. Карла до сих пор знали лишь, как напористого дельца и опасного конкурента, теперь его заметили. Это была хорошая смена — замкнутые, любезные, холодные люди.

Другое совещание происходило на квартире у больного дяди, казначея союза — дядю подняли с постели, он сидел в углу дивана, худой, серый, как кучка пепла, весь обложенный подушками, только-только самого его не набили подушками. На этом совещании Белая борода заявил:

— Тут, между своими, можно прямо сказать, предстоит жестокая борьба (с кем, он не назвал). Неизвестно, кто из нас через два года уцелеет. Придется наверно снова надевать фуражку и итти подмастерьем на фабрику, если только нас кто-нибудь возьмет, а не то регистрироваться на бирже труда. Ныне все возможно, пророчить трудно. Поэтому надо подумать о субсидиях промышленности. Продуктивной мерой против кризиса может быть исключительно поддержка промышленности, которая дает работу и заработок людям. Это верно, как дважды два четыре. Есть работа — есть деньги, есть деньги — люди могут покупать. А если из нас выкачают все средства, кто даст людям работу? Поэтому мы должны покончить с разобщенностью в наших рядах, потребовать субсидий, облегчения налогового бремени и т. д. Правительство извивается под нажимом профессиональных союзов и всяких партий, немного твердости — и дело будет в шляпе. Вместо того, чтобы господин юрисконсульт разводил тут у нас высокие материи, пошел бы он лучше со своими диаграммами в министерство и там бы поддал пару.

Дядя — у него стало маленькое, словно детское, сморщенное личико, пенсне непрерывно сползало на нос — сначала печально покачал головой, затем закивал. Неясно было, что означают эти движения. А он думал про себя: мне скоро в могилу, мне вредно так долго сидеть, долго ли они еще будут говорить?

Господа, расположившиеся в дядиной желтой гостиной, — это была, собственно, гостиная тети — почтительным полукругом между роялем, которого давно уже никто не открывал, и искусственными пальмами, осторожно сидели на чересчур грациозных золоченых стульчиках (помимо почтительности, эти люди полны были страха — как бы не заразиться). Они вышли из того благодушного мещанства, которое составляло в этой стране главную массу населения. Неразвитые, плоские, малоподвижные лица этих людей неизменно носили отпечаток их происхождения, и если бы кто-либо посторонний, — а иностранец уж, во всяком случае, — уронил в их присутствии платок, он мог быть уверен, что по меньшей мере половине из них пришлось бы подавить в себе досадное инстинктивное движение — вскочить и поднять платок. При всем том шутить с ними не рекомендовалось, они кое-что усвоили, — например, насколько важна их промышленность для страны; а уж по энергии и хитрости они вполне могли бы состязаться с средневековым хищным рыцарством.

Приземистый господин с седыми усами и длинным, острым и красным носом, поверх которого он часто смотрел себе на колени (может быть для того, чтобы точно рассчитать возможное падение повисшей на носу капли), вдруг загудел. Он взглянул увлажнившимися глазами на дядю: теперь, когда грянул кризис и времена становятся все хуже и хуже, он разрешает себе напомнить, что он давно все это предвидел. Эта жажда наслаждений, веселья! Все и всё хочет жить. Точно когда-то мы не жили, — конечно, иначе, скромнее, этого нечего стыдиться, берегли каждый грош (дорогой мой, ведь тут не сберегательная касса!). Расходовать деньги, разумеется, нужно, но в меру. А тут все захотели быть молодыми (он посмотрел на дядю, с которым часто говаривал на эту тему, но дядя был зажат со всех сторон подушками). Теперь — отгуляли. Излишества редко сходят с рук хорошо. И праведные поплатятся вместе с неправедными (праведники печально качали головами. избегая глядеть друг на друга). Кто в наше время думает о семейном очаге, жене, детях, родителях? Те из нас, которые специализировались на оборудовании хозяйства молодоженов и в особенности — на детской мебели, чувствуют это больше, чем кто бы то ни было: это дело сейчас самое нерентабельное. Кто теперь рожает? Двое детей — это уже много, а в наше время дети бегали стайками, как щенята. Нынче же публика носится по барам и кино, смотрит похабные фильмы, не желает и думать о потомстве. Церковный совет в моей общине жалуется, что нынешняя молодежь заленилась, конфирманты и конфирмантки только и думают о спорте (…это очень полезно, коллега, давайте не будем вести церковных разговоров!).