Пощады нет - [13]
— Вы, вероятно, собирались зайти к нам, но мне кажется, что мы вас ошибочно вызвали: сегодня вы не беспокойтесь, наш шеф уезжает.
Карл, пораженный, наблюдал за ней: у нее перехватило дыхание, красные пятна поползли вверх по шее, на щеках вспыхнул лихорадочный румянец, она что-то забормотала, извинялась в чем-то.
Но ведь извиняться не в чем было; Карл быстро взял ее под руку и повел дальше. До чего она дошла, как она унижалась перед этими людьми, разве так уж плохо обстояло дело? Нет, вовсе не так ужасно, этот господин разговаривал с нею очень вежливо, а она держала себя, как преступница, как обвиняемая.
Мальчик был подавлен, он быстро уводил мать от места встречи, — пусть лучше она посмотрит веселые, звонкие улицы.
Знаем мы эти улицы и эти магазины! Ей не раз случалось проходить здесь. Господи боже ты мой, зачем все это ей, что он хочет ей показать? Тому негодяю, подлецу, наверно, поглумиться над ней захотелось. Она не чувствовала под собою ног, будто сквозь туман смотрела на все — на суетливых веселых людей, на сверкающие витрины. Чего тут только нет! Земное царство и все его блага. Сюда она когда-то приезжала с тем, кто вырван из ее жизни велением неумолимой судьбы, он тоже шел с ней по этим улицам. Сын, который ведет ее под руку, смотрит перед собой такими же светлыми, веселыми глазами, таким же сияющим, открытым взглядом. Она прислушивалась к голосу сына, она заставляла себя слушать его так, как ей хотелось, и голос этот звучал, как голос другого.
Она судорожно прижалась к его плечу, он принял это за выражение неясности, погладил ей руку и тихо сказал:
— Мама.
Ах, да, — мама. От мамы скоро ничего не останется, мне нечего больше делать на вашем свете, вам без меня лучше будет. Я не пойду больше просить милостыню.
И пока он вел ее по радостно оживленным улицам — он так хотел развлечь ее — ей стало еще яснее, чем раньше: я больше не могу! Я не могу выдержать удара, который свалился на меня. Это безумие, что я еще двигаюсь здесь. Я не хочу больше все это выносить.
Я — не желаю — больше — всего этого.
Это сильнее меня. Я терпела долгие месяцы, я терпела долгие годы с мужем, на мне нет здорового места, ах, я имею право уйти.
И ей сразу стало легче дышать, решение успокоило ее, она отбросила с лица креп, опять ощутила свои шаги. Рядом, в своей соломенной шляпе, шел, болтая, Карл, она посмотрела на него испытующими, холодными, чужими глазами, как она смотрела иногда на мужа, этого проходимца, когда он возвращался домой после очередного своего похождения. Этот Карл, — в нем, конечно, текла кровь того, — младенец, фантазер, кого-то он в свое время сделает несчастным, какую женщину, каких детей?
Она высвободила спою руку, подошла с ним к витрине ближайшего магазина. Надо быть с ним суровой и резкой, надо показать ему, кто он.
— Ну? Что хорошего в этих детских костюмах? Нравятся они тебе, а? Ничего в них нет хорошего, понимаешь? Ничего. Дорого и товар плохой, как и все здесь. Все это на дураков рассчитано. Здесь все сплошь обман, все только напоказ, пускать людям пыль в глаза. Ловля дураков. Понимаешь?
Он не понимал. Мать была раздражена. Некоторое время они молча пробирались сквозь уличную сутолоку. Стоял шум. Она качнула головой.
— Слышишь, как людям приходится кричать, чтобы заработать несколько пфеннигов?
Он беспомощно взглянул на нее. Что матери от него нужно, ведь он хотел ее развлечь.
Он старался вывести ее из сутолоки в более спокойное место, но она с азартом одержимой задерживалась именно здесь. Она дышала вольней. Наконец, они подошли к широкой площади, где кончался ряд больших магазинов. На площади стояла огромная старинная церковь с колоссальным куполом. По какому-то поводу в церкви как раз звонили, двери были открыты, несколько прохожих вошло.
— Хочешь зайти, Карл?
— Зачем?
— Поблагодарить его за нашу жизнь. Он сделал все так, как оно есть, а, по-твоему, ведь это хорошо, ты сам говоришь.
Карл пролепетал — порывом ветра чуть не сорвало с него шляпу:
— Мама!
Он подумал об отце и о том, как он, Карл, бессилен: «Что ему делать с матерью?»
Они возвращались, выбирая тихие улицы.
— Не сердись, — прошептала она неожиданно и опять взяла его под руку.
Он привел ее домой, ее одолевала усталость — не пошевельнуться.
— Я почти засыпаю, — улыбнулась она сыну.
Эта плотная, как вата, усталость не покидала ее весь день, в таком же состоянии она простилась вечером с детьми, с которыми была все время ласкова, и ушла к себе на кухню. Примиренная, сидела она там, глядя на белую, новую свечу, много зевала, была как под наркозом. Наконец, все еще, как во сне, достала с посудной полки карандаш и записную книжку и, зевая, в непривычно-приятном забытьи, начала писать:
«Дорогой Оскар (это был ее брат), теперь, когда меня больше нет в живых, ты, надеюсь, примешь участие в моих мальчиках. Спасибо тебе и Липхен за вашу доброту к Марии. Твоя благодарная сестра».
Она вырвала листок, тщательно, любовно сложила его и сверху написала адрес. Затем она погасила свечу, придвинулась вместе со стулом к плите, взяла с газопровода резиновый шланг и открыла газ. Удушливая струя пахнула ей в лицо, запах был отвратителен, она направила эту струю в рот, несколько раз глотнула, ее затошнило, в ушах стоял звон, голова стала большой, очень большой, чудовищно большой, она хотела, давясь, отшвырнуть руками кишку, но руки тоже стали какие-то огромные, мягкие.
Роман «Берлин — Александерплац» (1929) — самое известное произведение немецкого прозаика и эссеиста Альфреда Деблина (1878–1957). Техника литературного монтажа соотносится с техникой «овеществленного» потока сознания: жизнь Берлина конца 1920-х годов предстает перед читателем во всем калейдоскопическом многообразии. Роман лег в основу культового фильма Райнера Вернера Фасбиндера (1980).
В марте 1923 года в Берлинском областном суде слушалось сенсационное дело об убийстве молодого столяра Линка. Виновными были признаны жена убитого Элли Линк и ее любовница Грета Бенде. Присяжные выслушали 600 любовных писем, написанных подругами-отравительницами. Процесс Линк и Бенде породил дискуссию в печати о порочности однополой любви и вызвал интерес психоаналитиков. Заинтересовал он и крупнейшего немецкого писателя Альфреда Дёблина, который восстановил в своей документальной книге драматическую историю Элли Линк, ее мужа и ее любовницы.
Роман «Три прыжка Ван Луня» сразу сделал Альфреда Дёблина знаменитым. Читатели восхищались «Ван Лунем» как шедевром экспрессионистического повествовательного искусства, решающим прорывом за пределы бюргерской традиции немецкого романа. В решении поместить действие романа в китайский контекст таились неисчерпаемые возможности эстетической игры, и Дёблин с такой готовностью шел им навстречу, что центр тяжести книги переместился из реальной сферы в сферу чистых форм. Несмотря на свой жесткий и холодный стиль, «Ван Лунь» остается произведением, красота которого доставляет блаженство, — романтической, грандиозной китайской сказкой.
«Горы моря и гиганты» — визионерский роман Альфреда Дёблина (1878–1957), написанный в 1924 году и не похожий ни на один из позднейших научно-фантастических романов. В нем говорится о мировой войне на территории Русской равнины, о покорении исландских вулканов и размораживании Гренландии, о нашествии доисторических чудищ на Европу и миграциях пестрых по этническому составу переселенческих групп на территории нынешней Франции… По словам Гюнтера Грасса, эта проза написана «как бы под избыточным давлением обрушивающихся на автора видений».
Альфред Деблин (1878–1957) — один из крупнейших немецких прозаиков 20 века. «Гамлет, или Долгая ночь подходит к концу» — последний роман писателя.Главный герой Эдвард потерял ногу в самом конце второй мировой войны и пережил страшный шок. Теперь лежит на диване в библиотеке отца, преуспевающего беллетриста Гордона Эллисона, и все окружающие, чтобы отвлечь его от дурных мыслей, что-нибудь ему рассказывают. Но Эдвард превращается в Гамлета, который опрашивает свое окружение. Он не намерен никого судить, он лишь стремится выяснить важный и неотложный вопрос: хочет познать, что сделало его и всех окружающих людей больными и испорченными.
Владимир Алексеев – представитель поколения писателей-семидесятников, издательская судьба которых сложилась печально. Этим писателям, родившимся в тяжелые сороковые годы XX века, в большинстве своем не удалось полноценно включиться в литературный процесс, которым в ту пору заправляли шестидесятники, – они вынуждены были писать «в стол». Владимир Алексеев в полной мере вкусил горечь непризнанности. Эта книга, если угодно, – восстановление исторической справедливости. Несмотря на внешнюю простоту своих рассказов, автор предстает перед читателем тонким лириком, глубоко чувствующим человеком, философом, размышляющим над главными проблемами современности.
Благодаря собственной глупости и неосторожности охотник Блэйк по кличке Доброхот попадает в передрягу и оказывается втянут в противостояние могущественных лесных ведьм и кровожадных оборотней. У тех и других свои виды на "гостя". И те, и другие жаждут использовать его для достижения личных целей. И единственный, в чьих силах помочь охотнику, указав выход из гибельного тупика, - это его собственный Внутренний Голос.
Эльф по имени Блик живёт весёлой, беззаботной жизнью, как и все обитатели "Огненного Лабиринта". В городе газовых светильников и фабричных труб немало огней, и каждое пламя - это окно между реальностями, через которое так удобно подглядывать за жизнью людей. Но развлечениям приходит конец, едва Блик узнаёт об опасности, грозящей его другу Элвину, юному курьеру со Свечной Фабрики. Беззащитному сироте уготована роль жертвы в безумных планах его собственного начальства. Злодеи ведут хитрую игру, но им невдомёк, что это игра с огнём!
Шестой ангел приходит к тем, кто нуждается в поддержке. И не просто учит, а иногда и заставляет их жить правильно. Чтобы они стали счастливыми. С виду он обычный человек, со своими недостатками и привычками. Но это только внешний вид…
Рассказ из сборника «Русские женщины: 47 рассказов о женщинах» / сост. П. Крусанов, А. Етоев (2014)
Роман молодого чехословацкого писателя И. Швейды (род. в 1949 г.) — его первое крупное произведение. Место действия — химическое предприятие в Северной Чехии. Молодой инженер Камил Цоуфал — человек способный, образованный, но самоуверенный, равнодушный и эгоистичный, поражен болезненной тягой к «красивой жизни» и ради этого идет на все. Первой жертвой становится его семья. А на заводе по вине Цоуфала происходит серьезная авария, едва не стоившая человеческих жизней. Роман отличает четкая социально-этическая позиция автора, развенчивающего один из самых опасных пороков — погоню за мещанским благополучием.