Порядок вещей - [7]

– ?

– Ушел с Линно.

– Слишком близко к их городу.

– Охотничья стоянка. В двух шагах отсюда. Воинов мало. Гор выберет того из них, кто пригоден стать для нас их глазами. Остальных перебьют.

Мизгирь видел, что у меня неспокойно на душе.

– Жители Кали-Веги умеют переносить пытки. А Линно… после его дознаний вряд ли кто-нибудь выживет…

Я лег на нары. Думал о ветре. Выстраивал цепочку событий. Вновь и вновь открывал для себя наличие схемы, почти графической сетки, в которую укладывается все в этом мире. А в глазах маячил образ лыжни, теряющей целостность. В потоке летящего снега бегущей строкой проплыли черные буквы: Горгий Лан, Сын Севера, Странствующий.

Сквозь сон донеслись голоса, скрип снега, звук падения стянутого веревками тела, стон.

До сего дня мы пленных не брали. Каждый исчезнувший человек мог быть знаком нашего приближения. Но прозрения Гора полностью подтвердились: не только Север готовился ныне к кровавой сече. Надлежало точно выяснить общую численность войск, размещение их на местности, характер вооружений, намерения вождей и силу волшебниц. Нужно было вывести одну из них с игры и воспользоваться ее глазами. За этим и ходил Людогор…

7. Звездочеты

Никон взволнованно перевел дыхание:

– Что за игру вы затеяли?

– Параметры древнего и современного ветровых потоков совпали. Мы получили природное явление-близнец, с помощью которого переместили копию информационной ячейки Виктора далеко за пределы конвенционного прошлого.

– Я так понял, вы вклинились в его биографию.

– На долю мгновения, – сказал Винсент. – Чтобы пунктир лыжни Лана совпал с пунктирной линией на снегу, по которой шел Виктор.

– В этот миг Виктор как бы перестал существовать в своем мире и оказался в глубокой древности, во временах юности Винсента.

– Разрыв непрерывности – это отсутствие чего бы то ни было. Полем он не фиксируется, на происходящем никак не сказывается.

– Это и есть Ничто.

– В реальности Виктор как бы и не исчезал.

– Но в твоих опасениях есть резон, – согласился Винсент. – Наша «вилка» не идеальна. В копии есть изъяны. Должны быть. Иначе мы не сможем ею воспользоваться.

– Сергей тоже был донором, как и Виктор – вы об этом подумали?

– Нет. Но мы можем это проверить.

– Если он жив, ситуация повторяется.

– Где-то происходит еще один разрыв. По Принципу Домино.

– Попытаемся его отследить.

8. Принцип домино

Сергей предъявил проводнику проездные документы. В купе сел к окну и достал из рюкзака книгу. По замыслу, чтение на сон грядущий должно было отвлечь его от мрачных мыслей, но в это время по перрону ехал трактор с вереницей тележек багажного отделения, двигатель которого шумел, как заходивший на посадку вертолет, взгляд невольно потянулся к небу. А дальше, как от щелчка невидимого тумблера, в памяти завертелись события последних дней.

Все начиналось в аэропорту. Вернувшись из отпуска, он заглянул в кафе «Лайнер» и обнаружил там экспедиционное начальство. Появилась возможность, не кантуясь в общаге, вылететь на точку. Составил заказ на продукты, бензин для лодочного мотора, расписался в бумагах на получение карты, имеющей гриф «секретно» и двинулся на вертолетную площадку. Но он давно заметил, что если уж как-то слишком везет, то везет не туда, поэтому уступил свое место Попову. Задолжав кому-то крупную сумму денег, тот боялся встречи с кредиторами, и хотел покинуть Нижневартовск как можно скорее. Сергей выгрузил свои вещи из вертолета и пошел обратно в «Лайнер», пить пиво. Три часа особой роли не играли… до тех пор, пока двигатель вертолета не заглох в воздухе над тайгой.

В памяти возникло болото: кочкарник с маленькими зеркальцами озер – место, куда упал вертолет. Машина вспыхнула от удара о землю. Топливные баки взорвались. Сгорели девять нефтяников, три члена экипажа и Попов.

Неписаное правило экспедиций гласило: не садись не в свой вертолет. Уступив свое место Попову, Сергей косвенно нарушил виртуальный закон. «Ты – не жилец», – сказал один из «погоревших» на аварии кредиторов Попова. По их мнению, Сергей должен был погасить долг Попова. И вот, оказавшись в тайге, он ушел на охоту и не вернулся. Для бандитов он был теперь так же мертв, как Попов, хотя сидел в купе пассажирского поезда «Малахит», и где-то к полночи должен был перевалить через Урал в Европу.

Попутчик, старик лет семидесяти, вошел в купе и тихо поздоровался. По билету у него была верхняя полка. Сергей предложил поменяться местами. Старик стал шумно благодарить, задавать дежурные вопросы: куда, зачем, надолго? Сергей назвал пункт назначения, указанный в билете, и раскрыл наугад свою книгу. «Черт возьми, я вовремя прикинулся мертвым, – прочел он первый попавшийся на глаза абзац, – а то бы этот шотландец сделал из меня шотландскую селедку. Прикинулся? Неправда. Совсем я не прикинулся. Мертвые, вот это притворщики! Они притворяются людьми, когда перестают быть ими. А прикинуться мертвым ради жизни – это не притворство, а сама искренность».

«Фальстаф прав, – думал Сергей. – Я тоже прикидываюсь мертвым ради жизни…»

Неожиданно, как не впервые за последние дни, появилось странное ощущение: отчетливо представилось состояние человека, идущего степью по пыльной, пустынной дороге. Холодный, резкий ветер дул в лицо, трепал одежду из грубой ткани. Всем своим существом Сергей впитывал тот древний мир, как будто был частью этого ветра, колеблющегося пространства серых трав, простирающегося до горизонта, где за пологими, серыми холмами начинались высокие горы, и куда вела единственная в этой степи дорога.