Порванный шелк - [11]

Прежде чем он смог продолжить, раздался пронзительный визг, возвестивший о появлении миссис МакДугал. На ней было одно из тех причудливых одеяний, благодаря которым она долгое время оставалась очень популярна в высшем обществе Вашингтона. Карен уже привыкла к эксцентричности хозяйки дома: миссис МакДугал однажды принимала ее одетой в форму казака, которую дополняли гусарский ментик, наброшенный на плечо, и меховая шапка, но сегодняшний ансамбль достиг высот эксцентричности. Новый наряд представлял собой свадебное платье с лифом, усыпанным жемчугом и бриллиантами, и юбкой, украшенной прекрасными кружевами. Эффект производило не столько лицо миссис МакДугал, которое, как однажды заметил ее сын, напоминало лицо египетской мумии, — сколько постукивание жемчужин друг о друга при ее движении и тот факт, что сшито платье было для женщины более высокой и полной.

Когда миссис МакДугал заключила Карен в объятия, нити не выдержали, и жемчуг потоком хлынул на пол. Карен вскрикнула от досады:

— Ваше замечательное платье!

Миссис МакДугал широко улыбнулась:

— Мое свадебное платье. Вот уж никогда бы не подумала, не так ли? Похоже, я сильно сморщилась. Ты когда-нибудь читала «Она»?

— Нет, — сказала Карен недоуменно.

— Бессмертная женщина, — пояснила миссис Мак. — «Искупалась в Огне Жизни — и в возрасте двух тысяч лет стала потрясающе красива. Вновь вошла в огонь, процесс обратился вспять, она постарела на две тысячи лет за пять минут». Ужасно. Я чувствовала себя так же, как она, примеряя это платье.

— Вы выглядите великолепно.

Миссис МакДугал громко расхохоталась:

— Такая яркая индивидуальность, как я, не подвержена старению или изнашиванию. Ну или что-то в этом роде. Помоги-ка мне выбраться из этой антикварной вещицы, пока она совсем не рассыпалась. Я надела его, чтобы продемонстрировать тебе свой товар.

Она дернула платье, и водопад крошечных пуговок присоединился к жемчужинам, устилавшим пол. Карен осторожно придержала платье, когда миссис МакДугал шагнула из него. Под платьем на ней были надеты лиловые спортивные брюки и длинная футболка, расшитая разноцветными блестками и украшенная такой вульгарной надписью, что Карен было просто стыдно на нее смотреть. Джозеф давно привык к выходкам своей хозяйки; он взял свадебное платье из рук Карен, и, когда они с миссис МакДугал выходили из комнаты, она увидела, как он бережно сметает на совок разбросанные по полу украшения, причем делал он это с таким явным удовольствием, как будто это было его любимым занятием.

Миссис МакДугал провела Карен по коридору.

— В прошлом году решили закрыть большую часть комнат в доме, — пояснила она. — Слишком много для Джозефа и остальных. Теперь моя спальня внизу. Так всем удобнее.

Комната, в которую они вошли, была небольшой гостиной. Двери во французском стиле выходили на террасу и в знаменитый японский садик. Легкая дымка размыла очертания мостика и пагоды и превратила миниатюрный водопад в раскачивающийся фантом; но сама комната была очень яркой и веселой благодаря красной драпировке и ярко-розовым разводам на обоях. Небольшой столик был накрыт для завтрака. Все остальные предметы мебели, включая рояль, были завалены одеждой.

— Рассказываю и показываю, — возвестила миссис МакДугал, когда увидела, какое впечатление произвели на Карен эти россыпи. — Только сегодня утром достали. Большую часть из того, что было.

Эта коллекция напоминала коллекцию тети Рут только разнообразием представленных стилей, начиная с прекрасного нижнего белья ручной работы эдвардианской эпохи и заканчивая пресловутым серебряным кафтаном и тюрбаном, которые миссис МакДугал надела на свою первую встречу с будущей невесткой. Рут до сих пор не забыла о том, в какой шок поверг ее вид этого кафтана; она рассказывает об этом по сей день.

Но это были не копии — это были оригиналы. Одного взгляда было достаточно, чтобы убедиться в этом. Карен дотронулась до складок одного платья, хрустальные бусины которого сверкали, как крошечные кусочки льда; посмотрела на этикетку.

— "Бэленсайга", — прочитала она.

Миссис МакДугал кивнула.

— Где-то есть еще парочка таких бесценных вещичек. Он мне приданое готовил, но я отдала кое-что уборщице.

У Карен невольно вырвался тяжелый вздох:

— Вы отдали эти бесценные вещи уборщице? Но он — он был модельером всех королевских домов Европы и Англии!

— Еще много чего осталось. В свое время я была словно рама для сушки белья: одежды приобреталось видимо-невидимо. — Миссис Мак указала на белоснежное платье из тончайшей, напоминавшей паутинку ткани, каждый дюйм которого был расшит шелком или украшен кружевом: — У меня их было дюжины — эдаких платьиц для невинных девушек. А вот это... — Она взяла великолепное платье из серебряной с золотом парчи, воротник и широкие рукава которого были оторочены собольим мехом.

— Я была в нем на «Девушке из Юты» в театре Никер-бокер в 1914-м. — Она стала напевать немелодичным голосом: — Ла-ла-ла-а...

— Джером Керн? — спросила Карен, усмехаясь.

— Верно. У тебя просто нюх на антиквариат. Кстати, что это за термин — «мода»?

— К таким вещам он не подходит. Это все классика — произведения искусства. — Карен подняла руки, как бы протестуя. — Я не могу принять этого.