Портреты в черных тонах (Стеклянная тень – исход) - [14]

– Она это сделала.

Мезенцев откинулся в кресле и расплылся в улыбке.

– Лично?

– Не уверена. План гениальный. Нагородила такую пирамиду, черт голову сломает. Итог потрясающий. Девчонка мертва, художник в кутузке.

– Ладно, ладно. Твои заслуги тоже дорого стоят. Теперь я могу подыхать спокойно. У дочки выросли клыки, и они очень острые. Посмотрим, что она будет делать дальше. Обидно, если Маша упрячет парня за решетку. Банальщина. Тут нужен другой подход.

– Она твоя дочь, Аркаша, твоя кровь, твое воспитание. Не считай ее примитивной бабой.

– Нет, она не примитив. Но она по сути своей осталась ребенком. Зашла бы ты к ней в спальню. Она спит с куклой в обнимку, а на ковре полно плюшевых мишек. Я обокрал свою дочь, лишил ее детства. Когда девочки играли в дочки-матери, ее учили составлять схемы в конструкторском бюро. А когда я привел семилетнего ребенка в школу, то уже через две недели меня вызвал директор и сказал, что ей нечего делать в первом классе, и ее перевели сразу в третий.

– Твоя ошибка в том, что ты всю жизнь воспитывал в ней не нежность и чувственность, а жестокость и безжалостность. Ты растил сына, а не дочь.

– Сознаю. Но у меня не все получилось, к счастью. Гены ее матери тоже взяли свое. Получилась гремучая смесь. Монстр! Таким бы я хотел видеть сына. Но у меня дочь, и она должна получить кусок своего бабьего счастья.

– Она своего не упустит.

Лида продолжала стоять перед хозяином. Мезенцев помолчал, посмотрел на секретаршу, прищурив глаз, и сказал:

– В секретарши ты уже не годишься.

– Давно догадалась.

– Я решил назначить тебя заместителем начальника планового отдела. С тройным окладом. Ты не пустышка, а женщина с головой.

– Спасибо, Аркаша, но я хочу уволиться.

У Мезенцева поползли брови вверх.

– Куда же ты пойдешь?

– Маша хочет, чтобы я пошла в милицию. Ей везде нужны свои люди. Я не собираюсь ее бросать на съедение волкам. Ты же знаешь, у нее нет подруг, она очень одинокий человек.

– Хорошо. Я позабочусь о твоем трудоустройстве.

– У меня отец сидит в тюрьме.

Мезенцев махнул рукой:

– Соедини меня с мэром.

Лида сняла трубку:

– Соедините меня с мэром. С ним будет говорить Аркадий Сергеевич Мезенцев.

Включила громкую связь.

– Стопани слушает.

– Привет, Захар.

– Приветствую, Аркадий Сергеич. Чем могу служить?

– Лиду, мою секретаршу, знаешь?

– Ну разумеется, очень обаятельная женщина.

– У нее высшее экономическое образование и опыт работы в моей компании. Отлично знает делопроизводство. Со следующей недели она должна работать в городском управлении милиции. И не шестеркой, а в звании не ниже майора.

– Бог мой, ты чего от меня требуешь, Аркадий Сергеич? Смилуйся.

– Генерал Мартынюк твой ставленник. Городское управление подчиняется тебе. Хочешь, чтобы я разворошил это осиное гнездо?

– Не кипятись, Аркадий Сергеич. Мартынюка Москва рекомендовала, он министерский ставленник. Посмотри на вещи с другой стороны. Здание управления рассыпается на глазах, а это памятник культуры. В бюджете денег на ремонт нет. Произведи капитальный ремонт в управлении, и с Лидой проблем не будет.

– Хорошо. Пусть освобождают здание. Евроремонт ментам сделают за полгода.

– Вот и все проблемы решены. С твоей-то хваткой, Аркадий Сергеич, любые вопросы решаемы.

– В понедельник поедем вместе с тобой в управление. Хочу видеть, как выглядит Лида в майорских погонах. Агенерал пусть пишет на твое имя ходатайство о помощи в ремонте в связи с аварийным положением здания. В пятницу на вечеринке доложишь обстановку.

– Будет сделано.

– Слишком жирно, – сказала Лида, вешая трубку.

– Слишком не бывает. Я подохну скоро. Смотри за Машей.

– Раз ты меня отпускаешь, можно мне и о личной жизни подумать?

– Пора уже. Не девчонка. Только хлам на дороге не подбирай. Тебя заслужить надо, ты не дешевка с улицы.

* * *

Глеб просидел в «обезьяннике» всю ночь. Никто ему ничего не объяснял и на допрос не вызывал.

Базаров расхаживал по своему кабинету, а капитан Юхтин сидел на диване и помалкивал. Наконец, в кабинете появился Соснин.

– Где тебя черти носят, Степан? – резко спросил подполковник.

– Да я здесь с бумажками ношусь.

– Тебя со вчерашнего вечера ищут. Мобильник отключен, домашний телефон не отвечает. Ты опер или кто? – не унимался начальник.

– Виноват, Олег Иваныч, спал. Устал за день, пришел и завалился, как медведь в берлогу.

Соснин врал. Он слышал звонки, но Лида не разрешила ему снимать трубку. И только утром он выслушал матерную брань от дежурного по городу, который разбудил их с Лидой в семь часов. Положив трубку, Степан сказал Лиде: «Я же говорил тебе. Их цель – девчонка. Вчера вечером единственную свидетельницу застрелили».

Сейчас Степан прикинулся, будто ничего не знает. Он хотел увидеть реакцию Базарова. Подполковник сам виноват в том, что не прислушался к девчонке и вообще не придал значения ограблению, будто у старушки кошелек вытащили в трамвае. Теперь бесится и не знает, на ком злость сорвать.

– Бухгалтершу прихлопнули! – заорал Базаров. – Она соучастница, и ее убрали.

– Убийцу взяли? – спросил Соснин.

– В момент бегства. Скажи спасибо Петрухе, – Базаров кивнул на сидящего словно бедный родственник Юхтина, – оперативно сработал.