Портрет второй жены - [16]

– Ты чего? – спросил он, дыша Лизе в лицо горячим спиртным духом. – Не понравилось, что ли? Чего дверь запираешь?

– Пусти! – Лиза попыталась оттолкнуть Рината. – Пусти, а то закричу сейчас!

– Ну и дура! – Ринат зло сплюнул на пол. – Еще сама попросишься – видно же, на стенку лезешь.

В тот же день Лиза отнесла объявление в газету «Из рук в руки», указав Колин телефон.

– Слушай, сколько народу желает сдать комнату девушке! – воскликнул Николай, когда Лиза позвонила ему через день после выхода объявления. – Правда, почти все спрашивают, не хочет ли она расплатиться натурой. Чем ты думала, когда такое объявление давала, – не знаю.

Из всех звонивших Лиза выбрала женщину с интеллигентным голосом. Правда, Тамара Сергеевна, поселившая ее в соседки к Ольге, тоже казалась интеллигентной…

– Не волнуйтесь, девушка, – успокоила ее женщина, предлагавшая комнату на Рождественском бульваре. – Одна соседка, древняя старушка. Ухаживать за ней не надо, мы – ее родственники, сами приходим каждый день. Жалко просто, комната наша пустует, а деньги, сами понимаете, не лишние.

Комната была похуже, чем в Газетном, – запущенная, маленькая.

«Зато никакой Ринат ходить не будет», – подумала Лиза и согласилась.

В тот день, когда она перевозила свои вещи на Рождественский, за дверью Ольгиной комнаты слышался смех: хорошая полоса наступила в жизни соседки…

Первое время старушка не выходила из своей комнаты вообще. Впрочем, и Лиза возвращалась поздно: в Большом театре начался балетный фестиваль, и Инга взяла для нее билеты почти на все спектакли, попросив за это по утрам водить Тошу на детский балет.

Лиза любила Большой театр до самозабвения. Сидя в бельэтаже, пока не начался спектакль, она то и дело бросала взгляды в директорскую ложу, словно надеясь увидеть в ней Виктора. Где он теперь, ее нефтяной король? Наверное, живет в своем подмосковном особняке или уехал в Швейцарию к сыну…

Лиза дала себе слово не звонить Виктору. Что она скажет, если даже удастся его разыскать? Согласится дружески встречаться, снова ходить вместе в театры и рестораны? Но ведь уже два года назад все шло к тому, что их отношения должны были стать более близкими. И если бы не встреча с Арсением…

Из театра Лиза возвращалась пешком. Приятно было идти по вечернему городу, начинало казаться, что она не чужая здесь, что и для нее призывно светятся окна старых домов. В эти вечерние часы она становилась похожа на себя прежнюю: снова вспыхивало в глазах обещание будущего счастья, снова казалось, что завтрашний день будет каким-то необыкновенным…

Старушку звали Полина Ивановна – так она представилась Лизе, появившись как-то на кухне субботним утром.

– Ой, а я уже думала, с вами что-то случилось! – сказала Лиза, увидев соседку. – Вас совсем не видно.

– Я работаю, – церемонно заметила Полина Ивановна. – Прихожу усталая, ем у себя в комнате и ложусь спать. Мне даже некогда посещать друзей, а у меня очень много высокопоставленных друзей, все они рады меня видеть. Я бывала в Кремле, представьте себе! Сам Молотов пользовался моими услугами, но это строго между нами, ни-ко-му!

Лиза испуганно посмотрела на старушку. На вид ей было, наверное, лет девяносто. Она была высокая, костлявая, на редкость неопрятная и к тому же, кажется, почти ничего не видела – шла держась за стенку.

Где она может работать, при чем здесь Молотов? Присмотревшись внимательнее, Лиза заметила, что по расползающемуся атласному халату старухи ползают клопы.

Через несколько дней Лиза поняла, что называется работой. К восьми утра за Полиной Ивановной приходили двое, мужчина и та самая женщина, которая представилась родственницей старушки, сдавая Лизе комнату. Теперь женщина выглядела совсем не так аккуратно, как в первую встречу с Лизой, когда получала задаток.

– Бабуля, пора! – услышала Лиза, выходя из ванной. – Живей, бабуля, живей, а то конкуренты место отобьют!

Полины Ивановны не было весь день. К вечеру женщина привела ее, потом вышла на кухню – разогреть что-то в грязной кастрюльке.

– Ну, как живется? – спросила она Лизу, впрочем, без особенного интереса.

– Нормально. А куда это вы ее водите? – поинтересовалась Лиза.

– Куда ее можно водить – милостыню просит, – равнодушно объяснила женщина.

– Как это – милостыню?

– А что ж я, зря ее кормить буду? – Женщина сердито посмотрела на Лизу. – Пусть зарабатывает, раз помирать не хочет. Навязалась на мою голову!

– Но как же можно? – Лиза растерянно смотрела на собеседницу. – Ведь она ваша родственница, и она же старая, слепая!

– Слепой больше подают, – без тени неловкости объяснила женщина. – Какая она родственница – седьмая вода на киселе. Другие вон матерей родных в богадельню сдают, а я черт знает за кем присматриваю, она ж совсем уже из ума выжила, не видно разве?

– И много ей для вас подают? – прищурилась Лиза, с презрением глядя на женщину.

– Не ваше дело! – отрезала та. – Или тоже хотите попробовать? Так у вас не получится, ваше дело молодое, другим местом можно деньги зарабатывать.

«Как можно жить среди этих людей? – с тоской думала Лиза, лежа вечером у себя в комнате и невидяще глядя в экран маленького телевизора, подаренного братом. – Униженные и унижающие, никого больше!»