Портрет тирана - [31]

Один английский писатель сравнил XV съезд партии с великолепно поставленным и сыгранным спектаклем. Действительно, Сталин предусмотрел даже реплики, организовал сложную систему взаимодействия оратора с хором. Технике этого театрального действа могли бы позавидовать древнегреческие драматурги. Некоторые части сочиненной генсеком пьесы под названием «XV съезд» могли бы послужить основой для сценария музыкальной комедии. Но главное — успех спектакля был полным: постановщик-режиссер, он же ведущий актер, сумел изгнать из партии почти всех главных соперников.

И что примечательно: Сталин никому не запрещал подражать своим постановкам. Вот уже его приемами пользуются в профсоюзных, комсомольских и прочих организациях. Сталин эпигонство не запрещал, никого не наказывал. А ведь мог.

Необузданной доброты был человек…

Последние ступени

«Я не допущу никакого переворота!» — заявил Феликс Дзержинский в 1926 году на июльском объединенном пленуме ЦК и ЦКК, когда речь зашла о внутрипартийных распрях. Через несколько часов после этого выступления Дзержинский скончался. И никто не успел сказать ему:

— Эх, товарищ Юзеф, товарищ Юзеф! Переворот-то уже произошел…

В далекой юности будущий председатель ВЧК дал клятву — бороться со злом. И… мало кто сделал столько для торжества зла, как железный Феликс.

С двадцать шестого года Сталин начал организационно закреплять совершенный им переворот. На XV съезде (декабрь 1927) генсек убрал из руководящих парторганов 75 активных оппозиционеров, некоторых исключил из партии. А всего вычистили из партии около двух тысяч. После исключения лидеров так называемой «объединенной оппозиции» Сталин устроил на заседании пленума ЦК маленький спектакль.

«Я думаю, что до последнего времени были условия, ставящие партию в необходимость иметь меня на этом посту как человека более или менее крутого, представлявшего известное противоядие против оппозиции. Сейчас оппозиция не только разбита, но и исключена из партии. А между тем у нас имеется указание Ленина, которое, по-моему, нужно провести в жизнь. Поэтому прошу пленум освободить меня от поста генерального секретаря. Уверяю вас, товарищи, что партия от этого…»[90]

Какой актер! Какой глубокий ум!

Пленум конечно же вновь избрал его единогласно генсеком.

Кому жить надоело?..

Этот год стал поворотным в карьере Сталина. Он настолько уверен в тщательно обстроганном ЦК, что позволяет себе упомянуть о Завещании Ленина, как о некоем анахронизме. Тот спектакль-пленум, разыгранный по сталинскому сценарию, с участием отменно-надежных актеров, статистов, суфлеров, открыл генсеку новые горизонты.

Он еще не Хозяин, но уже Вождь.

К той поре Сталин вполне созрел и как партийный демагог, овладевший всеми приемами опытного говоруна-зазывалы. Он мог уже самостоятельно дурачить массы и успешно противостоять конкурентам, соперничать с такими записными ораторами, как Троцкий, Зиновьев. Излюбленный ораторский прием Сталина, воспринятый им в духовной семинарии, — система ответов-вопросов. На готовый вопрос следовал готовый же ответ. Этот прием верно служил ему и при чтении «своих» речей, и во время дискуссий, когда он «экспромтом» парировал критические выпады оппонентов. Демагогия имела для него сугубо прикладное значение, она помогала ему подниматься по ступеням власти. Великий утилизатор, он и ее сумел впрячь в свою колесницу. В области партийной демагогии Сталин показал себя мастером крутых поворотов, неожиданных маневров. То, над чем он иронизировал вчера, завтра становилось его «коньком», рекламным лозунгом. Для политических конкурентов — оппонентов — этот лозунг оборачивался плеткой. Искусно пользуясь лозунгом-плеткой, генсек, под улюлюканье отлично срепетированной клаки, изгонял вчерашних соратников из чертогов партийной власти.

И еще один штрих. Он учил партию никогда не останавливаться на достигнутом. Для себя сделал сей лозунг правилом жизни. В неуклонном движении вверх по лестнице власти Сталин не давал соперникам ни дня передышки. Если ему удавалось сегодня нанести удар, он тут же начинал готовить новый. Так было и в 1927–1928 годах: подготовив на XV съезде и в последующие месяцы нужную моральную атмосферу в партии, он в начале 1928 года отважился на прямые административно-репрессивные меры против своих главных конкурентов. Троцкого с семьей вывезли в Алма-Ату. Около тридцати ведущих «троцкистов» выслали из Москвы. Зиновьева и Каменева Сталин отправил в Калугу.

Эти невиданные в партийной жизни меры следует рассматривать в исторической перспективе, как черновую репетицию будущих тотальных репрессий. Сталин бросил в пруд пробный камень и наблюдал с берега за возникшим волнением. Вот волны достигли берега и… ничего, ровным счетом ничего не случилось. Обошлось! Значит, можно удалять соперников и таким способом.

Зиновьев с Каменевым могли теперь на калужском досуге вволю клясть неблагодарного Кобу. Уж они ли не старались, не тянули его за уши на самый верх. Зиновьев особенно поднаторел на сочинении и раздувании разного рода «уклонов». Стоило кому-либо внести необычное предложение, высказать оригинальную мысль, как Зиновьев разражался разоблачительной речью или пространной газетной статьей против «отступника» и незамедлительно объявлял войну свежеиспеченной «оппозиции». Весьма нелестно отозвался об этой его манере Станислав Косиор на XII съезде. Сталина, напротив, зиновьевские инсинуации устраивали вполне. То был прилежный ученик. Весьма прилежный.