Портрет предателя - [64]

Его сальный взгляд столь жадно заскользил по фигуре Доминики, что та почувствовала себя крайне неуютно.

Госпожа де Шамбер на минуту задумалась.

— Хм. Ну что ж, — наконец произнесла она. — Пожалуй, мы наймем вас на испытательный срок.

— Спасибо, сударыня! — горячо поблагодарила Доминика, не решаясь спросить, что она имеет в виду.

Хозяйка сама ответила на ее вопрос:

— Так как у вас нет рекомендаций, то за первый месяц мы готовы предложить вам лишь половину указанного жалования. Останетесь ли вы работать дальше — будет зависеть от того, насколько нас устроят ваши услуги.

— Хорошо, госпожа, — покорно кивнула Доминика. Она была согласна на что угодно, лишь бы получить это место.

— Идемте, я покажу вам вашу комнату. Дети — Софи и Жерар — с минуты на минуту вернутся из школы, и вы сможете с ними познакомиться.

Дети… Доминика не то чтобы не любила детей, она просто не знала, как с ними обращаться. Она была единственным ребенком, а два брата и сестра Себастьяна умерли еще во младенчестве, поэтому с детьми ей до сих пор не приходилось иметь дела. Они казались ей странными, непредсказуемыми существами, и по правде говоря, она их слегка побаивалась. Но выбора у нее не было, и оставалось лишь надеяться, что Жерар и Софи окажутся милыми послушными ангелочками.

* * *

— А правда, что хейдеронцы убили вашего короля? — пропищала рыжеволосая девчонка с конопатым лицом, напоминающим крысиную мордочку.

— Не короля, Софи, а князя, — устало возразила Доминика и захлопнула учебник ангалонской грамматики.

Как все-таки просто говорить на родном языке, но как, оказывается, сложно учить ему других! Доминика осознала это только сейчас, когда ей пришлось вбивать падежи, склонения и спряжения в головы бестолковых учеников. До них все доходило с таким трудом, что ей даже порой казалось, что она и сама толком не знает ангалонский.

— А папа говорит, что так им и надо, — противным ломающимся голосом заявил Жерар.

— Это еще почему? — хмуро поинтересовалась Доминика.

— Потому что анги тупые и ленивые, — ухмыльнулся прыщавый юнец, вынул из носа засохшую соплю и прилепил ее к низу столешницы.

— Фу, дурак! — скривилась Софи. — Доминика, скажи ему, чтобы он не ковырялся в носу, меня сейчас вырвет.

— Жерар! Не ковыряйся в носу, — возмутилась Доминика.

— Отстань! — мерзкий мальчишка показал ей язык. — Катись в свою Ангалонию!

— Жерар! — повысила голос Доминика. — Не смей так говорить, и убери эту гадость, которую ты прилепил под стол!

— Сама убирай! — осклабился малолетний нахал. — Ты прислуга, а я твой господин!

Доминике безумно захотелось дать затрещину противному упыренышу, но она сдержалась, опасаясь вылететь с работы. Пришлось взять салфетку и, подавляя рвотные позывы, оттереть со столешницы отвратительную субстанцию.

У нее ныла поясница, болела голова, и дико хотелось спать. Как она устала от этих вертлявых детей, от их бесцеремонности и визгливых голосов! Хорошо, что хоть по утрам они пропадали в школе! Но у нее все равно не было времени отдыхать. Госпожа де Шамбер использовала ее как бесплатную прислугу для выполнения мелких поручений. Доминике приходилось вытирать пыль, мыть посуду, бегать в булочную за свежей выпечкой… А еще чертов хозяйкин муженек так и пожирал ее своими поросячьими глазками и постоянно норовил к ней ненароком прислониться…

Но, по крайней мере, у нее есть еда и крыша над головой! Первый месяц ее пребывания в этом доме близился к завершению, и скоро она получит жалование. Для начала нужно будет купить себе новое платье, потому что старое уже начало протираться подмышками; и пальто, так как приближалась зима, и на улице заметно похолодало.

* * *

В то утро госпожа де Шамбер отправилась с детьми кататься по набережной в наемном экипаже, а Доминику попросили вытереть пыль в гостиной. Уборка не входила в обязанности гувернантки, но она не осмеливалась возражать, опасаясь, что ее уволят.

Доминика повязала накрахмаленный передник и принялась смахивать веничком пыль с многочисленных статуэток, громоздящихся на каминной полке. Ей нравилась оставаться в доме одной, не слышать противных голосов Софи и Жерара и занудных нравоучений их матери. А мытье посуды и натирание мебели хорошо отвлекали от горестных размышлений.

Когда фарфоровые котики и слоники, наконец, заблестели первозданной чистотой, Доминика подтащила к стене табурет, забралась на него и начала протирать золоченую раму безвкусного пейзажа, напевая себе под нос ангалонскую песенку.

Вдруг чья-то ладонь шлепнула ее по ягодицам. Доминика взвизгнула и потеряла равновесие. Она пошатнулась на стуле и чуть было не упала, но ее подхватили, прижали спиной к рыхлому телу и игриво поцеловали в щеку. Кисловатый запах изо рта заставил Доминику невольно поморщиться, и она узнала почтенного главу семейства.

— Ах! Господин де Шамбер! — пролепетала она. — Как вы меня напугали!

— Какая ты пугливая, Доминика! — томно промурлыкал соблазнитель. — Не надо меня бояться. Я не сделаю тебе ничего дурного! Только самое хорошее!

— Простите, мне нужно продолжать уборку, — Доминика попыталась высвободиться из его объятий.

— Такая куколка, как ты, не должна тратить силы на уборку, — проворковал сластолюбец, еще крепче прижимая ее к себе. — Есть гораздо более приятные занятия!