Портрет - [5]

Мне понадобились годы, чтобы определить выражение вашего лица, с каким вы смотрели на работу Эвелин в тот день в atelier[5]. Иногда мне сдается, что весь мой путь художника, даже самая моя жизнь могут быть расценены как устремление расшифровать этот взгляд, снять слой за слоем, погрузиться в ваше сознание и соединить воедино раздробленные эмоции и реакции, которые я тогда увидел, но не сумел понять. В конце концов мне это удалось. Вскоре я расскажу вам, как именно.

Итак, выражение было загадочным, но не реакция. Она была ясна, как удар колокола. Вежливое пренебрежение. Даже не презрение. Оно было весомым, я последовал вашему восприятию, но не настолько, чтобы сказать что-нибудь; даже тогда я сумел уловить в ней частицу себя. И мне стало тревожно. Потому что моя непосредственная реакция была иной — краткий толчок, который испытывает сознание, наткнувшись на нечто неожиданное и удивляющее. Конечно, я мог бы легко отмахнуться от этого первого впечатления, но оно подкрепилось тем секундным колебанием, которое я уловил в вас, — осколочком времени между моментом, когда вы смотрели, и вашей реакцией.

Вот чего я жду от портрета, который тщательно набрасывал все это время.

Мне нужен этот взгляд, это проникновение. Мне нужна эта способность видеть через ее отражение на смотрящего; мне нужно, чтобы человек, смотрящий на портрет, почувствовал, что оценивают его, а не наоборот. И если, старый друг, вы не сумеете подарить мне его, я буду вынужден попытаться и его сотворить из моей памяти. Разумеется, никто не поймет, кроме меня; не исключено, что результат сочтут примером дурной живописи или вовсе его не заметят. Не важно. Это ведь не заурядный портрет на публику. В нем еще заключено и нечто сугубо личное между вами и мной. А потому вы постигнете мое постижение, если последите за мной.

Видите ли, проблема, с которой я столкнулся сейчас, сводится к тому, что за последние несколько лет вы стали самую чуточку гладеньким. До вашего приезда я этого не ожидал, а потому мне приходится заново обдумывать свой подход. Вы стали немножечко слишком самодовольным, в какой-то мере педантичным резонером. В те давние годы в ваших чертах сквозила легкая тревога. Она делала вас более человечным, более сложным, одновременно делая вас более трудным и — не будем ходить вокруг да около — более колюче обидчивым. Ваш снобизм, ваше высокомерие, ваше честолюбие — все тогда находилось ближе к поверхности, и хотя, вообще говоря, качества эти не слишком привлекательны, вас они делали более привлекательным, и, безусловно, писать вас было много легче. Теперь годы успеха все это поистерли; ничего такого я больше не вижу. Но оно все еще тут. Где-то. И я намерен вывести его наружу. Я знаю, на самом деле вы не изменились.

Сейчас вы выглядите просто сардоничным, отъединенным. Никуда не годится. Вы погубили мое утро. На этом остановимся. Нет, я понятия не имею, чем вы могли бы занять остальной день. Проблема ваша. Могу рекомендовать прогулку: в вас слишком много городского, и оттого вы выглядите бледным, безжизненным, даже иссохшим. Свежий воздух и физическая разминка будут вам куда полезнее этих мерзких пилюлек. Кроме того, тут есть на что посмотреть, если суметь увидеть. В этих краях не заботятся о своей истории, ее оставляют без присмотра в самых неожиданных местах. Мне эта склонность нравится: они тут озабочены настоящим и не испытывают потребности сохранять и вносить в каталоги последние камни их прошлого, все до единого. Они были футуристами из поколения в поколение. Авангард не способен открыть им что-то, чего они уже не знали бы.

Я не отрицаю, что Уа на первый взгляд кажется ничем не примечательным. Остров приберегает свое очарование. Тут ничего нет для человека, воспитанного на Гейнсборо, познавшего величественную красоту альпийских пейзажей, прелестную благостность Суффолка или полагающего, что его Кампанью населяют резвящиеся нимфы и пастухи. Тут нет ни гор, ни лесов. Да и деревьев почти нет. Надо смотреть очень внимательно, чтобы увидеть кустики диких гвоздик, желтизну дрока, жасмин. Богатство всяких трав — и у каждой свой оттенок зелени. Подобные вещи требуют изучения, но главное — вы должны изучить море, альфу и омегу острова, его определение и первопричину. Краски, оттенки, формы моря в его разных ипостасях — вот все пейзажи, какие вам требуются. Оно — нескончаемый спектакль и способно вызвать любую эмоцию, породить любое настроение. Рекомендую посмотреть поближе. Прогуляйтесь по Treac'h er Gourd — в конце-то концов, длина всего острова не превышает пары миль, и они по силам даже вам, — и отыщите святой родник. Посидите рядом с ним, вдыхая ветер и ощущая солнце. Останьтесь подольше, и вы, может быть, начнете видеть то, о чем я говорю. Сходите в деревенскую церковь, пройдитесь по пляжу, по обрывам и оглядите море. Оцените форт, господствующий над островом, каменную кладку набережной. Здесь есть долмены и менгиры, хотя считается, будто такие отголоски языческого прошлого были уничтожены. Чего еще может пожелать разумный человек? Вполне достаточно для полного срока созерцательной жизни. Расскажите мне завтра, о чем вы думали. А пока вы заняты этим, я брошу взгляд на мой утренний труд и, без сомнения, найду его недостаточным. Хотя сию минуту я не разочарован в моих усилиях. Я поймал то, как ваш подбородок поднимается над горизонталью и придает вам вид надменности и превосходства, который вы так хорошо используете. Но не в переизбытке, не беспокойтесь. Я еще не докатился до карикатур. И нет, вам посмотреть никак нельзя. Это ведь не сотрудничество. Я пишу, вы позируете. Пока вы сидите тут, ваша эрудиция, ваши вкусы и взыскательность утрачивают значение. Ваше мнение стоит для меня не больше мнения старика-крестьянина, набросок с которого я сделал в прошлом месяце. Пока я не закончу, вы абсолютно беззащитны.