Портрет Мессии - [18]

Теперь Мэллой уже не смеялся.

— Со мной Джейн всегда была справедлива.

— Это потому, что ты всегда выставлял ее в лучшем свете. Перекрести ее, а там посмотрим, как она с тобой обойдется.

Они заканчивали разговор, когда Гвен проскользнула в кабинет Мэллоя и, неслышно подойдя сзади, поцеловала его в шею.

— Ну что? Удачное выдалось утро? — спросил он, вешая трубку.

— Кажется, я решила, что буду писать. Если удастся верно передать свет, получится просто замечательно.

— Ты о последнем наброске?

Она кивнула, улыбнулась.

— Не думаю, что тебе понравится. Другие картины были более реалистичны.

— В них удавалось схватить образ. А в этом, последнем, передать состояние его души.

Гвен снова улыбнулась, услышав это, но промолчала, сделав вид, что ценит его мнение, хотя оба знали: это взгляд обывателя.

— Ну а ты чем сегодня занимался?

— Нужно было обсудить кое-какие дела.

Мэллою удалось заставить Гвен поверить в то, что он служил в Государственном департаменте Цюриха, занимался финансовыми вопросами. Скучноватая работа, говорил он ей. Гвен кивком указала на черную нейлоновую сумку, которую он поставил у стола, и заметила:

— Ты, я смотрю, не только говорил.

— Тут немного денег и вещи в дорогу.

Гвен явно удивилась, но сильно расстроенной не выглядела.

— Ты уезжаешь?

— Надо уладить дела в Цюрихе. Всего на пару дней, и сразу назад.

Гвен озадаченно моргнула.

— Так неожиданно…

— Легкая работа и хорошие деньги. Я не мог отказаться.

— А что конкретно?

— То же, что и раньше. Переговорить с банкирами. Попробовать узнать, что они скрывают.

— Может, возьмешь меня с собой? Хотелось бы увидеть своего мужчину в действии.

— Ты там просто заснешь от скуки. Как-нибудь в другой раз, когда будет время осмотреть достопримечательности.

— А у тебя много дел до отлета?

— Да нет, а что?

Она сложила ладони лодочкой, сунула ему между колен.

— Надеялась на этой неделе попрактиковаться немного.

— Попрактиковаться? В чем?

— Ты забыл? Скоро наш медовый месяц.

Глава 03

Кесария Маритима

Весна 26 года н. э.

Кесария Маритима ни на что не похожа, подумал Пилат, когда флотилия его впервые вошла в величественную гавань. Типично римский город, до мелочей, и в то же время совершенно не похож на Рим. Рим возводился веками, Кесарию построили всего семьдесят лет назад по специальному проекту. В центре Рима улицы широкие и прямые; просторные площади, изящные арки и повсюду колоссальные статуи. А чем дальше от центра, тем уже улочки, проложенные вместо пеших дорог: кривые, тесные, грязные. Квартал за кварталом застроены стоящими впритык домами, и солнечный свет проникает сюда не больше чем на час-два в день. К этому следует добавить вонь гниющих отбросов. В Кесарии же чистота и порядок повсюду. Все дороги и улицы прямые, а ширина их как раз впору, чтобы разминуться двум колесницам — римский идеал. Этот город создавался по принципу регулярности, а не каприза, истории здесь места не было. В Кесарии никогда не происходило ничего важного.

Из гавани был хорошо виден храм божественного Цезаря Августа. Он доминировал над всем городом, прославлял его, словно напоминая — и друзьям и врагам — о своем западном происхождении, несмотря на то что был расположен в самом сердце Востока, примерно в шестидесяти милях к северу от Иерусалима. Имелся здесь и амфитеатр — такого даже в Риме не было. Использовался он исключительно для гладиаторских боев, а цирк на окраине Кесарии, в отличие от римского Большого цирка, только для проведения скачек. Возводился также и театр, и по всем показателям он должен был стать главной жемчужиной в короне города, приверженного идеалам классики.

Флагманский корабль приближался к берегу, Пилат с интересом осматривал все вокруг. Искусственную гавань образовывали две огромные стены, протянувшиеся от берега и словно обнимающие часть моря. Они не только защищали от непогоды сотни судов: здесь можно было одновременно произвести их разгрузку и погрузку.

Прежде чем сойти с флагманской триремы, Пилат послал на берег своего личного телохранителя, для обеспечения безопасности, и терпеливо ждал, пока высадится команда последнего во флотилии корабля — две центурии из метрополии, прибывшие для усиления четвертой когорты десятого легиона, называемого «Фретензис»,[9] с целью занять провинции Иудея и Сирия. Солдаты выстроились на берегу, поблизости от главного телохранителя, и лишь после этого Пилат пропустил вперед жену, которую приветствовали члены городского магистрата. Наконец он и сам приготовился сойти со своей боевой триремы. Алого цвета плащ оказался слишком теплым для конца апреля, но тяжесть ткани придавала Пилату уверенности, пока он неспешно спускался по сходням. Он старался походить на сенаторов, которых видел на Капри в бытность там начальником гарнизона.

Два года назад ему исполнилось тридцать, и пятнадцать он провел на военной службе. Начинал он в кавалерии в Германии, затем занимал должность трибуна в дворцовой охране, под командованием восходящей звезды империи Элия Сеяна.

Пилат выступал с достоинством. У него были кудрявые черные волосы и обманчиво веселое лицо. Он, конечно, утратил свойственную юности гибкость, зато набрал много веса, впрочем, последнее компенсировалось возросшей физической силой и умением, подобно искусному атлету, управлять своим телом.