Портрет лейтенанта - [4]

Счастье

Николай Петрович Теремов начинал службу в двадцатых годах. Отец погиб на германском фронте. Мать ходила по деревням, работала и просила милостыню - надо было кормить детей. На дороге ее и свалил тиф. Остались двое. Брат Сергей беспризорничал, а потом работал в Вязьме стрелочником. Николай коротал детство в сиротском приюте. Вырос в худого, жилистого, не по годам серьезного парня. После детдома поступил учиться на рабфак - там давали койку в общежитии и питание. В 1922 году пришло время служить в Красной Армии. Вот здесь только и началась у него настоящая жизнь: чистая, сытая, интересная, радостная.

Стала ему армия и отцом, и матерью, и семьей. Прирос Николай сердцем к колючей, ласковой, теплой шинели навсегда. Решил стать командиром. Ничего не видел выше и прекраснее этого звания. Его наставниками были отчаянные рубаки гражданской войны. Их имена связаны с легендарной Каховкой и Волочаевском. Они гнали Юденича, Деникина, Колчака, Врангеля… Совсем еще молодые, но уже вошедшие в историю. Ну взять хотя бы командиров полков и дивизий, с которыми приходилось встречаться в те годы Николаю: Константину Константиновичу Рокоссовскому было двадцать шесть, Ивану Степановичу Коневу - двадцать пять, Родиону Яковлевичу Малиновскому - двадцать четыре.

Службу Николай любил до самозабвения. Казалось, этой любви достаточно, чтобы сделать его счастливым на всю жизнь. Но судьба, суровая к нему в детстве, будто решила вознаградить за былые страдания, послав ему еще одну любовь.

Звали ее Лида. Она училась вместе с Николаем на рабфаке. Стройная и ладная, Лида первой в рабфаковском общежитии надела спортивную форму и вышла играть в волейбол. В те годы такое было в диковинку.

– Ишь, оголилась! - язвили жилички общежития, выглядывая из окон. А через неделю одна за другой сами запрыгали по двору в трусах и полосатых майках.

«Смелая и передовая», - заключил комсорг группы Теремов. То, что у Лиды красивая фигура и удивительные серые глаза, Николай тоже заметил.

Окончив рабфак, Лида поступила в медицинский техникум. Николай в это время уже учился в пехотной школе. Жили в одном городе, а письма писали почти ежедневно. Не хватало коротких часов, получаемых Николаем по увольнительной, не успевали высказать все друг другу.

Лида тоже полюбила Николая еще на рабфаке, и, когда он приходил к ней в техникум начищенный, надушенный, блестящий, ну просто неотразимый в своей военной красе, она загоралась от счастья.

Окончив училище, Николай увез Лиду на край света - в Забайкалье. Жили на железнодорожном разъезде, к тому же еще в землянке. Вокруг каменистая щебенка да ветер. А в молодой семье как поселились с первого дня любовь, радость и душевная теплота, так светили и грели постоянно. В первую весну появился у молодой четы на свет Саша. Лейтенант украсил землянку багульником - другие цветы здесь не росли. Сынишку заворачивали в новые отцовские портянки: с мануфактурой в те годы трудновато было. Счастливый отец, тютюшкая мальчика, шутил: «Строевой парень будет, с первых дней портянки надел!» Когда пеленки сушились, мальчика заворачивали в газету. Самая доступная на разъезде газета, которую регулярно привозили железнодорожники, была «Гудок». Однажды это слово отпечаталось на тельце малыша, и Лида и Николай покатывались от смеха, целовали сына в розовые ягодицы и приговаривали: «Гудочек ты наш миленький, давай гуди на все Забайкалье на здоровье».

Служба у Николая Петровича шла хорошо, его поощряли и повышали. После Забайкалья перевели в Среднюю Азию. Тоже места тяжелые: жара, песчаные бури, безводье. Задует, бывало, «афганец» так, что в комнате дышать нечем, накинет Лида байковое одеяло себе и сыну на голову и сидит, часами сказки ему рассказывает. Придет муж с работы, а она вокруг него так и запорхает, так и защебечет - веселая, красивая, родная. А Шурик напяливает отцовскую фуражку, ремни по полу волочит.

– Что, сынок, примеряешь? - спрашивает отец. - Давай, давай, затягивай потуже - привыкай, это твое будущее.

Несмотря на трудности военной жизни, Лида не возражала мужу, тоже хотела, чтобы сын стал военным, потому что была убеждена: командирская профессия самая нужная, самая интересная и благородная. Вон ее Коля - какой орел! А с каким уважением его и ее, как жену командира, всюду встречают. Все знают: военный - самый честный, бескорыстный, справедливый и мужественный человек, он никогда в беде не оставит, в трудную минуту жизни не пожалеет для спасения человека.

Могла ли молодая мать желать сыну лучшего?

И вот настал день, когда Сашу отправили в военное училище. Волновались, ждали вестей. А он, как нарочно, в письмах заладил одно: «Жив, здоров» - и точка. Лидия Максимовна даже всплакнула: «Неужели не понимает, каких вестей мы ждем?» А Николай Петрович, который к тому времени был уже капитаном, успокаивал: «Не тревожься, мать, - сын командирский характер проявляет».

Действительно, порадовал их сын. Без письма и телеграммы вдруг приехал в новенькой курсантской форме. Темно-зеленая гимнастерка плотно облегала его юношеский стан. Малиновые петлицы, скрипучий ремень, начищенные сапоги. Саша был очень похож на молодого Николая Петровича. Лидия Максимовна, увидев его, только ахнула. Отец обошел сына вокруг, одобрительно сказал: «Заправка хорошая, будто в форме родился!»