Портрет дамы - [36]

Отмывшись от грунта возле фонтана, мы отправились в мастерскую. Я не стала переодеваться в чистую тунику, и в чем была, поспешила к учителю. Дверь была открыта, и я осмелилась войти.

Его не было в комнате, но по количеству набросков, покрывавших стол, я сделала вывод, что последние несколько часов он усердно работал. Осторожно — хотя уверена, он не стал бы меня ругать — я взяла рисунки и, просмотрев их, даже рот раскрыла от восхищения.

Очевидно, он продолжал писать портрет Катерины, потому что на всех рисунках была она. Вероятно, он пытался решить, какая поза лучше подходит для портрета, поскольку каждый раз он рисовал ее в разных позах и с разным выражением лица.

На первом наброске она сидела, взгляд ее был серьезен, а Пио элегантно свернулся клубком у ее ног. На втором она была изображена в профиль, стоя; Пио сидел рядом. Здесь она напоминала юную богиню Диану со своим неотлучным спутником, псом. Еще на одном юная графиня улыбалась одними уголками рта, как будто ей была известна какая-то тайна, а Пио сидел у нее на коленях с похожим лукавым выражением на деликатной собачьей мордочке. На всех рисунках учителю удалось передать тот внутренний огонь, оживлявший ее экзотическую красоту, так что я не сомневалась, на какой бы вариант ни пал его выбор, портрет будет великолепен.

— Ну, что скажешь, Дино? — послышался у меня за спиной голос Леонардо. Я быстро положила рисунки обратно на стол.

Он взял их и принялся просматривать с озабоченным выражением лица. Он сменил испачканную грунтом черную тунику на другую, такую же элегантную — зеленую с золотой обстрочкой. Я почувствовала, что снова краснею. Без сомнения, сегодня утром он с особой тщательностью выбрал наряд, чтобы нанести визит Катерине, а Тито — и я, если уж на то пошло, свели на нет его труды.

Вспомнив, что он задал мне вопрос, я в некоторой нерешительности прочистила горло.

— Все они прекрасны, — сказала я, нисколько не преувеличивая, — но мне больше нравится последний, где графиня улыбается, как будто ей известно что-то, чего не знаем мы.

— Я согласен с тобой, — ответил он, одобрительно кивнув, и положил на стол другие два рисунка.

— Очень часто у меня возникало впечатление, что в головах людей, чьи портреты я писал, не было ни одной мысли. Но это не тот случай.

Он вытянул руку с рисунком, продолжая его рассматривать.

— Я согласен, — повторил он, прищуриваясь, словно пытаясь представить, как будет выглядеть законченный портрет. — Действительно, выбрав данный вариант, я смогу выразить в этом портрете нечто большее, чем простое сходство с моделью. Уверен, те, кто увидит его, будут не столько восхищаться красотой графини, сколько пытаться разгадать ее тайну и понять, что скрывается за ее полуулыбкой.

С довольным видом он положил рисунок на стол и повернулся ко мне.

— Как ты можешь судить по моей работе, я продолжаю видеться с графиней ди Сасина, но, боюсь, она слишком опечалена потерей Лидии. Кажется, она искренне переживает, и это совсем не похоже на то, как она отреагировала на смерть Беланки. И она не верит, что Лидия покончила с собой.

— Но что было в том кувшине, который вы нашли возле ее тела? — спросила я, томимая любопытством. — Был ли там на самом деле яд, как вы подозревали?

— Там осталась буквально одна капля, слишком мало, чтобы я смог провести опыт и выяснить это, — недовольно произнес он, словно осуждая женщину за подобный промах, — но вполне достаточно, чтобы я почувствовал смешанный запах миндаля и вина: тот же запах, который исходил от ее губ. Более того, она умерла довольно быстро, иначе она привлекла бы чье-нибудь внимание еще до смерти. Посему, я подозреваю, что, скорее всего, это было отравление цианидом. Его легко изготовить, сварив косточки и семена некоторых фруктов и слив смертоносную жидкость, которая, подобно сливкам, скапливается у поверхности.

— Но как вы думаете, она сделала это добровольно, или кто-то подлил ей яд в кувшин? — не унималась я.

Учитель пожал плечами.

— Это, мой дорогой Дино, нам и предстоит выяснить. А теперь садись и расскажи мне, что тебе удалось узнать вчера.

Я рассказала ему о своем разговоре с носильщиком и о неудаче, постигшей меня в поисках пажа. Но Леонардо развеял мою тревогу по этому поводу.

— Твоя беседа с носильщиком предоставила нам достаточно информации, — заверил он меня, щелкнув пальцами. — Не сомневаюсь, что паж не сказал бы нам ничего нового, только подтвердив то, что я уже узнал из собственных источников о Грегорио. Однако это нисколько не приблизило нас к разгадке того, что произошло с обеими женщинами.

— Это несправедливо, — пробормотала я, печально глядя на рисунки, снова затянув свою старую песнь. — Чтобы найти убийцу своего беспутного кузена, Моро закрыл выезд из замка, а на то, что кто-то убивает одну за другой служанок Катерины, ему наплевать.

Я подняла взгляд на Леонардо и с удивлением обнаружила выражение удовлетворения на его лице.

— Тогда, возможно, тебе интересно будет узнать, что я только что беседовал с Лодовико, — ответил он. — Кажется, до герцога дошли слухи об этих подозрительных смертях, и он встревожен этим. Но не по той причине, какую можно было бы предположить. Он обеспокоен, что череда самоубийств, связанная с его воспитанницей, дурно отразится на ее привлекательности как невесты для будущего союзника. Поэтому он приказал мне положить конец этому безобразию.