Портрет дамы с жемчугами - [86]

Минако почему-то встревожилась, но сочла неудобным расспрашивать мачеху.

– Вы, кажется, знаете этого господина? – спросил Аоки, когда они уже вышли за ворота отеля.

– Нет, я не знаю его. Но он вел себя как-то странно, зачем-то внимательно разглядывал нас.

Госпожа Рурико произнесла это с беспечным видом, но в голосе ее отчетливо звучало беспокойство.

– Вы говорите, что не знакомы с ним, но, судя по его поведению, он хорошо знаком с вами, – с недоверием сказал юноша.

Однако госпожа Рурико пропустила его слова мимо ушей. Наступило тяжкое молчание.

Они сели в трамвай отнюдь не в том радостном расположении духа, в каком обычно отправлялись на прогулку. Минако покорно следовала за мачехой, словно шла на закланье. Юноша был с самого начала мрачен. Да и что могло его веселить, если госпожа Рурико под благовидным предлогом снова отсрочила свой ответ, причинив юноше нестерпимую боль.

Госпожа Рурико, которая только что так горячо уговаривала молодых людей пойти на прогулку, сейчас, после встречи с таинственным незнакомцем, вдруг помрачнела.

Отбрасывая яркий электрический свет на утопавшую в ночном мраке зелень гор Хаконэ и разрывая грохотом тишину гор, трамвай вскоре примчался на конечную станцию. Пройдя немного по крутому склону, они подошли ко входу в парк. После того как сюда провели трамвайную линию, количество дачников значительно увеличилось. Свет из окон ресторана, находившегося недалеко от входа, лился на аллеи парка, слышны были громкие голоса игравших на бильярде. Везде гуляли пары, наслаждаясь прохладным вечерним воздухом.

Втроем они медленно поднимались вверх по аллее, минуя ресторан и бассейн для купания.

Устроенный в европейском духе парк был расположен на склоне горы. С его красотой великолепно гармонировали пейзажи Хаконэ. Посреди парка бил фонтан, распространяя вокруг приятную прохладу.

Госпожа Рурико, Минако и Аоки бродили по аллеям, не произнося ни слова, словно дали обет молчания. Почувствовав усталость, они сели на камень под высоким деревом, и госпожа Рурико очень серьезно обратилась к юноше:

– Аоки-сан! Я хотела бы ответить вам на ваш вопрос.

Не сразу сообразив, в чем дело, юноша растерянно спросил:

– Что-что?

– Я хочу ответить вам на ваш вопрос! – повторила госпожа Рурико с металлом в голосе.

– На мой вопрос? – переспросил юноша.

Минако, сидевшая между мачехой и юношей, сразу почувствовала себя неловко. Нетрудно было догадаться, о чем пойдет речь.

– Разве вы забыли? Не помните, о чем мы говорили с вами в тот памятный вечер?

Госпожа Рурико говорила слишком серьезно, чтобы слова ее можно было принять за шутку.

– Какой вечер вы имеете в виду? – повысил голос юноша.

– Позавчерашний.

Минако сразу ощутила, как испугался юноша; он даже побледнел. У Минако тоже перехватило дух. Неужели мачеха собирается говорить о сделанном ей позавчера предложении? Стоило Минако подумать об этом, как сердце ее учащенно забилось.

– А что было позавчера вечером? – с трудом спросил юноша. – О чем мы с вами говорили?

У юноши, попавшего в неловкое положение, вид был поистине жалкий. Минако переживала за него, как за самое себя, ожидая с замиранием сердца, что скажет мачеха.

– Вы забыли? – холодно произнесла госпожа Рурико. Она не шутила с ним, как обычно, не насмехалась над ним, а говорила совершенно серьезно.

– Позавчера вечером? Забыл!

Юноша сделал вид, будто припоминает, о чем они говорили в тот вечер, но видно было, как глубоко он страдает.

– Разве я спрашивал вас тогда о чем-нибудь очень важном? – произнес он дрогнувшим голосом, в котором звучали одновременно и вызов и мольба. Но госпожа Рурико была беспощадна.

– Я хотела вам ответить на ваш вопрос, который вы задали мне позавчера вечером.

В этот момент ветер принес к ним холодные брызги фонтана. Юноша чувствовал себя как преступник в ожидании приговора. При последних словах госпожи Рурико он не выдержал и, словно забыв о Минако, возбужденно воскликнул:

– Госпожа, о чем вы хотите со мной говорить?! Вы разве забыли о данном мне обещании?

Сидевшая рядом Минако ощутила на своей холодной щеке горячее дыхание юноши.

– Именно потому, что я не забыла данного вам обещания, я и хочу поговорить с вами.

– Что… что… вы говорите?

Юноша резко поднялся и подошел вплотную к госпоже Рурико. Минако в ужасе закрыла лицо руками.

– Госпожа, о чем вы собираетесь говорить? Я… я… Вы собираетесь ответить сейчас на вопрос, который я задал вам третьего дня? – Юноша охрип от волнения и стал задыхаться.

– Что с вами? Сядьте и успокойтесь! Если вы будете так волноваться, никакого разговора у нас не получится. Ну, сядьте же и успокойтесь! Я хочу серьезно поговорить с вами.

Госпожа Рурико была холодна, как родниковая вода. Юноша нехотя сел на прежнее место, но волнение его не улеглось, и, тяжело дыша, он сказал:

– Это уже слишком, говорить сейчас о моем личном деле, вы ведь не забыли, о чем я вас просил тогда? – Юноша горячился все сильнее, словно здесь и не было Минако.

Тогда девушка, сделав над собой усилие, обратилась к мачехе:

– Простите, мама! Я пойду пройдусь немного, а вы пока поговорите.

Юноша ухватился за эти слова, как утопающий за соломинку, и, не помня себя, воскликнул: