Портрет человека-ножа - [10]

Я выбираю длинный сухой прут - срезанный весной грушевый побег - и ухожу к дальним деревьям, прилежно, злобно, медлительно стегаю стволы, цветы, высокие травы.

Там лежит ствол спиленного дерева: я сажусь на него и дожидаюсь наступления темноты. В сумерках все станет пустынным: это мое время. Шорох при ходьбе по смятой, придавленной траве лужайки, где остаются следы и слышится шум шагов.

Я нашел на земле и держу при себе старый охотничий кинжал с роговой рукояткой, длинным, широким лезвием и чистым, заточенным острием, не изъеденным ржавчиной: им перерезали трепещущие глотки, вспарывали зловонные животы.

Я не выходил, закрывал жалюзи, садился у плиты, где грязно-голубым пламенем горел газ, временами выпуская языки винно-красного цвета. В камине поднимались другие языки - желтые, зеленоватые, ярко-красные. Напротив оштукатуренной стенки, где черный дым оставляет длинный след, мерцала свеча.

Словно всюду пожары.

Хоть комната и скудно обставлена, она такая маленькая, что не развернуться. На стенах с осыпающейся штукатуркой свисают клочья обоев. Оконные стекла грязные, но блестящие. В противоположной стене открывается довольно узкая дверь, верхняя филенка изрешечена дырочками: туда безжалостно вгоняли кнопки, метали стрелки и перочинные ножи.

Эта комната расположена в большом

доме.

Развалюха с единственной жилой комнатой на первом этаже. Крыша провалилась, а стены обрушились, обнажив слишком тонкий потолок, не способный выдержать ненастье и укрепленный снаружи хворостом, соломой, кусками брезента.

Разруха не пощадила и службы, дровяной сарай, помещение, служащее наполовину конюшней, наполовину гаражом. Большой участок на задах зарос сорняками и завален обломками.

Словом, это ничем не отличается от обычного разрушенного дома. Пожар, вызванный, очевидно, молнией, уничтожил всю верхнюю часть, но не распространился на первый этаж, пострадавший, в основном, от обрушения верхних.

Вопреки опасности, которую он должен предчувствовать, мальчуган продолжает приходить в это жилище и спокойно, бесшумно перемещается из одной комнаты в другую, от одной катастрофы к другой.

Лестница внезапно обрывается при подъеме на второй этаж: несколько ступенек ведут вдоль стены и вдруг проваливаются в пропасть - в пустоту, зияющую посреди руин. Последняя ступенька сгорела, но своеобразные перила позволяют не упасть: из-под обломков торчит искривленный стальной брус.

Вверху этой стены сохранилось окно, правда, без ставней: снаружи его обрамляют белые кирпичи, а изнутри - синие и золотистые рейки. Поскольку стена завершается подобным образом, окно напоминает бойницу - геометрическую фигуру, которую зубчатая развалина преподносит пустоте.

В полдень солнечный свет проникает сквозь дырявый потолок до самого подвала, и сломанные балки скрипят от палящих лучей.

В темноте, в глубине камина, горели сухие дрова. Было тепло. Это нагромождение в очаге, над которым склонялся детский силуэт, напоминало груду обломков, истребляемую огнем, дом, где больше не живут и никогда нельзя будет жить: круг пляшущего света, куда устремляются взгляды, боясь заблудиться в потемках лесов и лугов, подчеркнутых высоким пламенем пожара.

Падения, вспышки: дверь раскалывается на несколько филенок, камни вываливаются, балки трещат, пламя вырывается; обнаженные стены, зияющие окна, разбитые стекла с большими тряпками, порхающими в порывах горячего воздуха. Стена падает вперед, земля гудит. Позже идет дождь, из дома вылетает скудный черный дым - вода, испаряясь из сажи, поднимается в небеса. Камни омыты, зола потрескивает, трава дрожит.

Лучше было бы осмотреть дом снаружи, подойти и постучать в дверь, чтобы удостовериться, что она не открывается, заглянуть в окна, дабы убедиться, что там никого нет, - чтобы узнать, обитал ли здесь кто-либо в том самом месте, где я живу, хожу, подстерегаю ребенка, прячусь сам, не в силах произнести ни слова, лихорадочно желая быть замеченным или, наоборот, отказываясь быть тем, на что можно смотреть, что можно узнать, о чем можно рассказать.

Комната, где каждый предмет, найденный в обломках, невредимый либо испорченный, откладывается про запас, независимо от его назначения: подвальный закуток, где они расставлены на обгоревших досках, громоздящихся друг над другом рядом с лоханью для стирки, с глубоким бетонным желобом, куда стекает грязная вода.

Внутри. Четкая, ясная точка моего тела мало-помалу растет, вытесняет скуку, вновь наполняет энергией кровь. Эта точка - внутренний образ: он способен разбудить член, взволновать или, напротив, усмирить плоть; блуждающая энергия не смеет найти себе применение. Образ смятения, исступления, где бушует и погибает несметное множество 68 жизней и связей, что приходят, разочаровываются, уходят и приходят вновь.

Его руки и ноги расставлены, живот поддается, плоть разбухает и внезапно твердеет. Солнце нагревает частички, взлетающие вокруг нас обоих.

Я стоял посреди лужайки и смотрел на худое, незавершенное, ничтожное тельце. Я пошел прямо к реке и бросил туда довольно крупный пакет, завернутый в бумагу, наспех перевязанную бечевкой: оттуда торчали концы и складки разноцветных тканей.