Портрет А - [48]

И Перо ее раздевает.

— Только, знаете, вы уж и сами не оставайтесь при параде. Одетый человек в спальне выглядит так чопорно, да и вообще, пока вы в таком виде, мне страшно, что вы уйдете и бросите меня одну в этом огромном дворце.

И Перо раздевается. Потом в одной рубашке ложится.

— Еще всего только четверть четвертого, — говорит королева. — Вы, правда, столько всего знаете о Дании, что смогли бы рассказывать целый час и три четверти? Нет, я не буду так много от вас требовать. Я ведь понимаю, что вам пришлось бы нелегко. Дам вам еще немного собраться с мыслями. А пока вы думаете, раз уж мы рядом, я хочу вам показать что-то очень странное. Мне интересно знать, что об этом скажет датчанин.

У меня вот здесь, на правой груди, три маленьких пятнышка. Нет, постойте, маленьких только два, третье побольше. И видите, то, что побольше, ужасно похоже на… Нет, в самом деле, любопытно, ведь правда, а на левой, представьте, ничего нет! Она совершенно белая!

Слушайте, скажите мне что-нибудь об этом, но сначала изучите все хорошенько, не торопясь…

И Перо изучает. Он прикасается, неуверенно проводит пальцами, и это исследование повергает его в дрожь, так что пальцы повторяют свой округлый путь снова и снова.

Перо размышляет.

— Я вижу, у вас возник вопрос, — говорит королева спустя несколько минут, — теперь мне ясно, что вы настоящий специалист. Вам интересно, нет ли у меня таких пятнышек где-нибудь еще. Нет, — заключает она и страшно смущается, так что вся краснеет.

— А теперь расскажите мне о Дании, только придвиньтесь близко-близко, чтобы я не отвлекалась.

Перо пододвигается, ложится с ней рядом, и теперь он уже не в состоянии ничего скрыть.

И в самом деле:

— Ну знаете, — говорит она, — я-то думала, что у вас больше почтения к королеве, но в конце концов, раз уж у вас так вышло, я не хочу, чтобы это нам помешало потом побеседовать о Дании.

И королева привлекает его к себе.

— И главное, погладьте мне бедра, а то я боюсь, что сразу отвлекусь и забуду, зачем я вообще ложилась…

Вот тут-то и входит король!

. .

Ужасные происшествия, как разнятся ваши завязки и сюжеты, печальные происшествия, и за всем этим стоит какой-то неумолимый враг.

Ночь с болгарами

— Такое дело, возвращались мы домой. Ошиблись поездом. А там была куча болгар, и они все шептались между собой не пойми о чем и ерзали без конца, ну мы и решили с ними сразу разобраться. Достали револьверы и стрельнули. По-быстрому, а то от таких не знаешь, чего ждать. Важно было успеть первыми. Они вообще-то удивились, но от этих болгар ведь не знаешь, чего и ждать.

— На следующей станции сядет много народу, — говорит начальник поезда. — Пересаживайтесь вот к ним (и он показал на трупы), чтобы все поместились в одном купе. Не вижу причин, почему бы вам с ними теперь ехать в разных.

И смотрит строго.

— Да-да, сейчас пересядем, о чем говорить. Конечно. Ради бога.

И быстренько подсаживаются к трупам и подпирают их по бокам.

Но не так-то это просто. Семь трупов и трое живых. Трое парней втискиваются между холодных тел, а «задремавшие» головы то и дело клонятся и падают им на плечи. Будто урну несешь на плече, такие холодные. Шершавые урны, чувствуешь их щекой, и жесткая щетина на них стала расти в два раза быстрее.

Вся ночь впереди. Потом на заре надо попробовать смыться. Может быть, начальник поезда уже забыл. Важно оставаться спокойными. Попытаться не привлекать его внимания. Сидеть теснехонько, как он велел. Вести себя хорошо. А утром потихонечку свалить. Перед границей поезд обычно замедляет ход. Тогда сбежать будет проще, а границу перейдем чуть подальше, лесом, с проводником.

Так они себя уговаривают не волноваться.

В поезде трупы трясет куда сильней, чем живых. Они боятся быстрой езды. Не могут ни минуты спокойно усидеть. Клонятся все ниже и ниже, норовят встрять в разговор — ну никакого терпения.

За ними нужен глаз да глаз, и отвлекаться нельзя: прижимаешь их к спинке сиденья — один по правую руку, другой — по левую, наваливаешься всем телом, но головы у них все равно постукивают.

Держать трупы надо крепко — вот что главное.

— Может, кто-нибудь из вас, месье, уступить место вон той пожилой даме?

Попробуй откажись. Перо сажает один труп к себе на колени (другой все еще прислонен к нему справа), и слева садится пожилая дама. Вот дама задремала, голова ее склоняется. Головы дамы и трупа сталкиваются! Но просыпается только первая голова и вскрикивает: вторая совсем холодная, дама в испуге.

Ей хором сообщают, что это просто в купе прохладно.

Вот, пусть сама убедится. К ней тянутся руки — тоже совсем холодные. Может, ей лучше перейти в другое, более теплое купе? Дама встает. Возвращается она с контролером. Его долг — проверить, как работает отопление. «Вы только потрогайте эти руки», — просит дама. Но все восклицают: «Чепуха, это просто от неподвижности, пальцы холодит от неподвижности, ничего тут страшного нет. Нам всем тепло. Мы даже вспотели, вот потрогайте этот лоб. Одни части тела потеют, другие мерзнут — это от неподвижности, просто от неподвижности».

— А кому холодно, — говорит Перо, — пусть обмотает голову газетой. Так будет теплее.