Портмоне из элефанта - [39]
Ленчик ошалело попытался вставить слово:
— Ну, как же так, Марина Дмитриевна, подождите, вы же знаете, я тут ни при чем… И цепь тоже не моя…
— Я не я, и цепь не моя, — женщина в трубке нехорошо засмеялась. — Не пизди! Я на тебя все подняла, ты у нас восемь лет в разработке сидишь, сучара!.. Погоди, я все на тебя выжму, даже как ты при белом билете с твоей статьей на тачке ездишь… А по доскам — весь Ярославль к тебе подвешу, паровозом… Как оргсообщество…
У Ленчика опустились руки… Обе… Включая ту, что с трубкой… Лицевой нерв дернулся и натянул левую щеку на край рта. Рот ответно подернулся и тоже замер в неудобняке. Безнадегой повеяло ужасающей… Небывалой повеяло безнадегой…
Ленчик снова поднес трубку к уху:
— Что же мне теперь делать, Марина Дмитриевна? — спросил он у майорши через кривой рот. — Петлю мылить прикажете?.. Или в бега подаваться?..
В телефоне ухмыльнулись:
— Ну, дальше Барнаула тебе все одно пути нет. А там таких искусствоведов быстро вычисляют. По роже… Мандельштамповой…
— Ну, а если ближе… То куда? — с глубоко сокрытым, но не для ментовского уха, намеком, соединенным со слабой надеждой на чудо, спросил Ленчик.
Вопрос выплыл сам по себе, ниоткуда, из пупка… И был непростой. Это знали они оба…
— Ну, а ближе если — то поговорим… — задумчиво и без агрессии произнесла трубка. — Потрем вопрос… Но знай… Работать будешь на меня… По-всякому… По делу и… так… По личному… Так что готовь шланг… Понял?..
Ленчик согласно промолчал… В трубке тоже помолчали, и Марина подвела итог беседе:
— Завтра увидимся — получишь что надо, и разомнем, а сегодня еще перезвоню, будь на трубке… А Аньку тебе прощаю… Привет…
В трубке раздались короткие гудки…
Это было то, чего Леонид Иванович Кузин ждал всю преступную часть своей жизни…
Он снял со стены Кустодиева и завернул его в простыню. Потом собрал в пару больших рыночных сумок все ценное — деньги с балкона, доски из середины тахты, по которой путешествовала майорша, одежду, парфюмерию. Туфель набралось двенадцать пар, из них четыре — сияющих лаком. Он подумал и взял две сияющих и три таких. Звонить никому из дома не стал. Затем он снял с аппарата трубку и оставил ее рядом. Взвалив все на плечи, вышел из квартиры, не оглядываясь, и захлопнул за собой дверь. «Пирелли» вместе с бронзовым безменом остались лежать на балконе.
— Лучше стучать, чем перестукиваться, говоришь? — задумчиво спросил он у пустоты между открывшимися створками вызванного им лифта. — Поищи себе другой шланг… Помягче…
Холод внизу живота поутих, и там снова стало почти нормально…
Он гнал свою «семерку» по Калужскому шоссе, удаляясь от Москвы все дальше и дальше. Из географии он помнил, вернее сказать, представлял, что прямо перед ним — Калуга. Это был ближайший и единственный пока план. О прочем подумать времени не было из-за огромной скорости, на которой он несся от беды, — в сторону неизвестности, что, по-любому, было лучше, чем эту неизвестность ждать самому, — и сильного дождя, с которым не успевали справляться «дворники». Гаишников он не опасался, по крайней мере, сегодня, пока его телефон дома был еще занят. Да и на этот случай у него всегда в бардачке были отложены упаковки фирменных презервативов со смазкой, которые не подвели еще ни разу, даже когда он бывал в жопу пьян. Причем это касалось как представителей Государственной автомобильной инспекции, так и инспектируемых уже непосредственно им самим девушек и дам. И каждый раз после этого он с удовлетворением вспоминал любимую частушку, простую, как стакан семечек, но очень философичную: «Е…тся вошь, е…тся гнида, е…тся тетка Степанида, е…тся северный олень, е…тся все, кому не лень, е…тся вся святая Русь…» — ну и так далее…
«Витька, главное, предупредить… Шпиона моего… — неотрывно думал он, — разведчика…»
Дорога шла в гору. Было уже темно, и дождь продолжал заливать лобовое стекло. Оно слегка запотело изнутри. Впереди возникли очертания длиннющего прицепа, который еле-еле преодолевал подъем вслед за вонючим тягачом — «МАЗом». Ленчик резво взял на обгон и протянул руку, чтобы включить вентилятор обдува лобового стекла. Навстречу его «семерке» из мокрой темноты внезапно надвинулся «Икарус» и ослепил ему глаза дальним светом фар. Вспышка была яркой и мгновенной. Она ударила сразу везде и высветила вдруг…
…Он вспомнил, что забыл в прихожей, на крючке, пиджак, в котором слева и справа на пришпиленных изнутри булавках остались висеть сто пятьдесят белых и примерно столько же желтых контрабандных цепочек.
«Улика! Улика! Улика!» — подумал ослепленный Ленчик, и в этот миг сознание его раскололось вместе с подброшенной в воздух «семеркой», Кустодиевым, досками, парфюмерией, лаковыми ботинками и томиком Мандельштама…
Первые пять штук Витек заплатил высококлассному столичному реаниматору сразу после того, как, практически оторвав от операции, посадил его в тачку и привез в Малоярославецкую райбольницу, куда в бессознательном состоянии привезли Ленчика после автокатастрофы. Это было уже на третий день сплошной коматозки, и все это время искали кого-нибудь из родных, ну а самым близким родственником из числа реальных оказался Витек. Врач сделал все, что было в его силах, а это, за такие деньги, надежно означало, что сделал все, чем располагала современная медицина. Травм было восемь, в том числе четыре — несовместимых с жизнью. Правда, за эти же деньги он договорился о перевозке Ленчика в «Бурденко», на машине со спецмигалкой. Это позволило больному, Леониду Ивановичу Кузину, продлить коматозку еще на восемь дней.
Три девушки работают на московской «точке». Каждая из них умело «разводит клиента» и одновременно отчаянно цепляется за надежду на «нормальную» жизнь. Используя собственное тело в качестве разменной монеты, они пытаются переиграть судьбу и обменять «договорную честность» на чудо за новым веселым поворотом…Экстремальная и шокирующая повесть известного писателя, сценариста, продюсера Григория Ряжского написана на документальном материале. Очередное издание приурочено к выходу фильма «Точка» на широкий экран.
Григорий Ряжский — известный российский писатель, сценарист и продюсер, лауреат высшей кинематографической премии «Ника» и академик…Его новый роман «Колония нескучного режима» — это классическая семейная сага, любимый жанр российских читателей.Полные неожиданных поворотов истории персонажей романа из удивительно разных по происхождению семей сплетаются волею крови и судьбы. Сколько испытаний и мучений, страсти и любви пришлось на долю героев, современников переломного XX века!Простые и сильные отношения родителей и детей, друзей, братьев и сестер, влюбленных и разлученных, гонимых и успешных подкупают искренностью и жизненной правдой.
Трехпрудный переулок в центре Москвы, дом № 22 – именно здесь разворачивается поразительный по своему размаху и глубине спектакль под названием «Дом образцового содержания».Зэк-академик и спившийся скульптор, вор в законе и кинооператор, архитектор и бандит – непростые жители населяют этот старомосковский дом. Непростые судьбы уготованы им автором и временем. Меняются эпохи, меняются герои, меняется и все происходящее вокруг. Кому-то суждена трагическая кончина, кто-то через страдания и лишения придет к Богу…Семейная сага, древнегреческая трагедия, современный триллер – совместив несовместимое, Григорий Ряжский написал грандиозную картину эволюции мира, эволюции общества, эволюции личности…Роман был номинирован на премию «Букер – Открытая Россия».
Свою новую книгу, «Музейный роман», по счёту уже пятнадцатую, Григорий Ряжский рассматривает как личный эксперимент, как опыт написания романа в необычном для себя, литературно-криминальном, жанре, определяемым самим автором как «культурный детектив». Здесь есть тайна, есть преступление, сыщик, вернее, сыщица, есть расследование, есть наказание. Но, конечно, это больше чем детектив.Известному московскому искусствоведу, специалисту по русскому авангарду, Льву Арсеньевичу Алабину поступает лестное предложение войти в комиссию по обмену знаменитого собрания рисунков мастеров европейской живописи, вывезенного в 1945 году из поверженной Германии, на коллекцию работ русских авангардистов, похищенную немцами во время войны из провинциальных музеев СССР.
Роман-триллер, роман-фельетон, роман на грани буффонады и площадной трагикомедии. Доведенный до отчаяния смертью молодой беременной жены герой-писатель решает усыновить чужого ребенка. Успешная жизнь преуспевающего автора бестселлеров дает трещину: оставшись один, он начинает переоценивать собственную жизнь, испытывать судьбу на прочность. Наркотики, случайные женщины, неприятности с законом… Григорий Ряжский с присущей ему иронией и гротеском рисует картину современного общества, в котором творческие люди все чаще воспринимаются как питомцы зоопарка и выставлены на всеобщее посмешище.
Психологическая семейная сага Григория Ряжского «Четыре Любови» — чрезвычайно драматичное по накалу и захватывающее по сюжету повествование.В центре внимания — отношения между главным героем и четырьмя его женщинами, которых по воле судьбы или по воле случая всех звали Любовями: и мать Любовь Львовна, и первая жена Любаша, и вторая жена Люба, и приемная дочь Люба-маленькая…И с каждой из них у главного героя — своя связь, своя история, своя драма любви к Любови…
Жизнь – это чудесное ожерелье, а каждая встреча – жемчужина на ней. Мы встречаемся и влюбляемся, мы расстаемся и воссоединяемся, мы разделяем друг с другом радости и горести, наши сердца разбиваются… Красная записная книжка – верная спутница 96-летней Дорис с 1928 года, с тех пор, как отец подарил ей ее на десятилетие. Эта книжка – ее сокровищница, она хранит память обо всех удивительных встречах в ее жизни. Здесь – ее единственное богатство, ее воспоминания. Но нет ли в ней чего-то такого, что может обогатить и других?..
У Иззи О`Нилл нет родителей, дорогой одежды, денег на колледж… Зато есть любимая бабушка, двое лучших друзей и непревзойденное чувство юмора. Что еще нужно для счастья? Стать сценаристом! Отправляя свою работу на конкурс молодых писателей, Иззи даже не догадывается, что в скором времени одноклассники превратят ее жизнь в плохое шоу из-за откровенных фотографий, которые сначала разлетятся по школе, а потом и по всей стране. Иззи не сдается: юмор выручает и здесь. Но с каждым днем ситуация усугубляется.
В пустыне ветер своим дыханием создает барханы и дюны из песка, которые за год продвигаются на несколько метров. Остановить их может только дождь. Там, где его влага орошает поверхность, начинает пробиваться на свет растительность, замедляя губительное продвижение песка. Человека по жизни ведет судьба, вера и Любовь, толкая его, то сильно, то бережно, в спину, в плечи, в лицо… Остановить этот извилистый путь под силу только времени… Все события в истории повторяются, и у каждой цивилизации есть свой круг жизни, у которого есть свое начало и свой конец.
С тех пор, как автор стихов вышел на демонстрацию против вторжения советских войск в Чехословакию, противопоставив свою совесть титанической громаде тоталитарной системы, утверждая ценности, большие, чем собственная жизнь, ее поэзия приобрела особый статус. Каждая строка поэта обеспечена «золотым запасом» неповторимой судьбы. В своей новой книге, объединившей лучшее из написанного в период с 1956 по 2010-й гг., Наталья Горбаневская, лауреат «Русской Премии» по итогам 2010 года, демонстрирует блестящие образцы русской духовной лирики, ориентированной на два течения времени – земное, повседневное, и большое – небесное, движущееся по вечным законам правды и любви и переходящее в Вечность.
События, описанные в этой книге, произошли на той странной неделе, которую Мэй, жительница небольшого ирландского города, никогда не забудет. Мэй отлично управляется с садовыми растениями, но чувствует себя потерянной, когда ей нужно общаться с новыми людьми. Череда случайностей приводит к тому, что она должна навести порядок в саду, принадлежащем мужчине, которого она никогда не видела, но, изучив инструменты на его участке, уверилась, что он талантливый резчик по дереву. Одновременно она ловит себя на том, что глупо и безоглядно влюбилась в местного почтальона, чьего имени даже не знает, а в городе начинают происходить происшествия, по которым впору снимать детективный сериал.
«Юность разбойника», повесть словацкого писателя Людо Ондрейова, — одно из классических произведений чехословацкой литературы. Повесть, вышедшая около 30 лет назад, до сих пор пользуется неизменной любовью и переведена на многие языки. Маленький герой повести Ергуш Лапин — сын «разбойника», словацкого крестьянина, скрывавшегося в горах и боровшегося против произвола и несправедливости. Чуткий, отзывчивый, очень правдивый мальчик, Ергуш, так же как и его отец, болезненно реагирует на всяческую несправедливость.У Ергуша Лапина впечатлительная поэтическая душа.