Порт погибших кораблей - [46]

Послышался пронзительный крик, перекрывший даже вопли нападающих. Матрос, измерявший глубины, упал за борт. Двумя ударами меча я освободила себе дорогу и прыгнула вслед за ним.

Вода мутная и гораздо теплее, чем я ожидала. Я успела схватить матроса за воротник и вытащила его голову из воды, чтобы он мог дышать.

Теперь нам нужно самим продержаться на плаву, потому что на борту, должно быть, никто не заметил нашего исчезновения. Или там просто некогда и некому бросить нам веревку. За гладкий борт судна держаться невозможно. Наилучшая возможность спастись — небольшие островки поблизости. Потащив за собой моряка, я направилась к ближайшему. Салкары плавают как рыба. По крайней мере, так они хвастают. Большую часть жизни они проводят в море, и у них врожденное умение плавать. Однако тот, кого я спасла, делал лишь слабые усилия удержаться на воде. Хорошо хоть не мешал, цепляясь за меня в панике.

Я наткнулась на острый выступ скалы, который порвал мне брюки. Еще более острые камни попадали под ноги, когда я выбиралась из воды и вытаскивала за собой моряка. Он больше не пытался помочь мне, просто лежал на спине, и я с огромным трудом смогла вытащить его из воды. На шее у него оказалась рана, из которой сочилась кровь. Я прижала ее пальцами, стараясь уменьшить кровотечение, потом подняла голову и поискала наш корабль.

Я не думала, что мы оказались так далеко от лодки, на которой продолжалось сражение. Посмотрела вверх, осмотрелась вокруг: не собираются ли эти чудовища прикончить нас здесь. К счастью, их не было. Очевидно, все заняты лодкой.

Свое внимание я снова обратила к товарищу по несчастью. Он по-прежнему смотрел невидящим взглядом, но лицо его исказилось, и я заметила, что кровь в ране потемнела, почти почернела, стала очень густой. Кровь из горла тоже стала темной. Он поднял кулак, ударил что-то в воздухе, и мне пришлось отнять свою руку от его раны и удерживать его, чтобы он снова не соскользнул в воду. Ноги его задергались. Но он не издавал ни звука и не смотрел на меня.

Рот его раскрылся, дыхание вырывалось оттуда со свистом. Потом он приподнял голову на несколько дюймов, она снова упала, стукнувшись о камень, кулаки его разжались, ноги уже не двигались. Он умер, хотя раны его были неглубокими и не могли послужить причиной смерти. Так я получила доказательство, что существа, с которыми мы сражались, ядовитые.

Я встала, заняв, по возможности, наиболее устойчивое положение на острых камнях. Лодка ушла еще дальше, но я слышала крики. Там продолжалось сражение.

Я оказалась на виду и совершенно незащищенной. Даже если летающие чудовища будут отбиты — я в этом не сомневалась — отступающие направятся сюда и постараются отыграться хотя бы на мне.

С другой стороны, снова войти в воду и плыть к лодке — это не выход. На лодке обо мне ничего не знают. Островок же, на котором я сижу рядом с мертвым моряком, совсем маленький. Его может полностью покрыть водой во время прилива.

Я посмотрела на север, на самый большой из островов, который мы проходили в тот момент, когда началось нападение. Он окружен рифами, и кораблю негде пристать.

Значит на юг?

И там рифы: множество их виднелось над водой. Они, почти как ступенчатая лестница, ведут к другому, гораздо большему острову. Я наклонилась и оттащила тело моряка подальше от воды. Воин салкар заслуживает похорон, и, возможно, позже мы сможем их устроить.

Затем я тщательно вымыла руки в воде — нужно избавиться от отравленной крови. Я посмотрела на юг. До рифа, который приведет меня к убежищу, широкая полоса воды. Я вошла в море и поплыла к омываемым волнами скалам.

Глава тринадцатая

Мое продвижение, если не считать прилагаемых усилий, очень похоже на то, как переходишь ручей по камням. Каждый раз, выбираясь на очередной риф, я оглядывалась на лодку. И каждый раз она оказывалась все дальше от меня. Над охваченным сражением судном не поднимались в воздух соколы. Может, этих доблестных спутников фальконеров, как и птиц Варна, уничтожили чудовища?

Когда начался бой, стоял пасмурный день, а сейчас еще начался мелкий дождь. Но и его вполне достаточно, чтобы камни оказались скользкими. Я продвигалась вперед с большим трудом и очень осторожно, чтобы не упасть. Как и все на корабле, в такую жару я сменила морские сапоги на легкие сандалии. Да и их сбросила, ныряя за борт. Теперь я должна была благодарить свою нищету в прошлом, потому что мне часто приходилось ходить босиком и подошвы ног у меня стали такими мозолистыми и твердыми, что напоминали крепкие сапоги. Тем не менее идти по камням трудно и больно.

От морской воды ожили все царапины. На третьем рифе я отжала куртку и сделала из нее грубые обертки для ног.

Выбравшись наконец на большой остров, который был моей целью, я с трудом поднялась повыше и стала искать лодку. Должно быть, во время боя ее подхватило какое-то течение, которое мы не заметили, и ее унесло и продолжало уносить еще дальше на восток. Неужели чудовища погубили столько людей, что лодка не управляется и теперь подобна брошенным судам? Возможно, на борту все… погибли?

Быстрая смерть от яда, свидетелем которой я была, — неужели такова судьба всех на судне? Если бы хоть один фальконер остался в живых, его птица наверняка была бы в воздухе…