Порридж и полента - [44]

– Дон Паскуале! Вы? Как вы посмели!

– Я… я люблю вас, Империя мио!

– О! Как вы смеете делать такое предложение женщине, которая навсегда останется верной памяти незаменимого Альберто Маринео, свету ее жизни, лучшему из мужчин, гению кулинарного искусства? Вы заслуживаете того, чтобы я вас задушила собственными руками! Убирайтесь отсюда, бесстыдный бабник, пока я не рассердилась по-настоящему!

Еще раз выброшенный вон, директор спотыкающейся походкой опять побрел по коридору, пока не наткнулся головой на инспектора Кони, который придержал его за шиворот от падения. Прицци с иронией спросил:

– У вас время для физических упражнений, дон Паскуале?

– Если бы вы знали… если бы вы только знали…

– Что знал?

Не дожидаясь ответа, подумав о самом худшем, комиссар бросился в сторону комнаты, на которую указал директор, а инспектор последовал за ним, волоча за собой дона Паскуале. Там он застал любопытную даже для полицейского сцену. Люси пыталась привести в чувства Рэдстока, Сьюзэн проделывала то же самое, но уже со своим Фортунато, а Альбертина растирала виски своему мужу, одновременно взывая ко всем святым, к которым она только испытывала доверие, а их было немало. Раздавленный безжалостной судьбой, дон Паскуале только и сумел сказать:

– Вот видите, синьор комиссар?

– Кто это сделал?

– Вперед вышла Тэсс и, указывая на Рэдстока, заявила:

– Вот это – работа Людовико… А я воздала должное победителю и случайно, по ошибке, – директору…

Восхищенный Кони воскликнул:

– Браво! Брависсимо, синьорина! Какая женщина, шеф!

Более сдержанный Массимо спросил:

– И какова же причина всего этого побоища?

– Все то же убийство девушки.

Подошел Пампарато, поддерживаемый Альбертиной. При помощи жены Рэдстоку тоже удалось вернуться в вертикальное положение, а Фортунато все еще продолжал притворяться, чтобы Сьюзэн целовала его подольше. Комиссар по очереди посмотрел на каждого из них и полусерьезным, полушутливым тоном сказал:

– Неужели вам кажется, что вы ведете себя как цивилизованные люди?

Прицци ответила Тэсс:

– Они все посходили с ума!… И все это – из-за истории, которую, возможно, сами же и выдумали!

Все дружно уставились на мисс Джиллингхем. Массимо выразил общее желание присутствующих и попросил ее уточнить:

– Что вы понимаете под выдуманной историей, синьорина?

– Вы арестовали Фортунато потому, что его любила Джозефина; арестовали моего бедного Пьетро потому, что это он любил Джозефину; а завтра – чей черед? Почему бы вам не арестовать синьора Ансельмо, который, как я заметила, строил глазки этой девушке? Или директора, который, по общему мнению, ни в чем бы не смог ей отказать?

– Что вы хотите этим сказать, синьорина?

– То, что по существу, простите, что вынуждена вам это сказать, синьор комиссар, вам совершенно неизвестно, почему убили Джозефину Пампарато.

– По какой же другой причине, если не из-за любви, могли, по-вашему, ее убить?

– Может быть потому, что она видела того, кто убил синьора… заместителя директора?

Неожиданно, словно сказанные слова возымели магическое действие, обстановка полностью переменилась. Не стало слышно ни криков, ни призывов к святым, ни угроз, и наступило полное, еще более грозное, чем любые проклятия, молчание.

ГЛАВА 5

Массимо как раз собирался макнуть свой рогалик в кофе, как вдруг неожиданно остановился на полпути и сказал:

– Возможно, она все-таки права…

Пившая чай с печеньем, намазанным топким слоем масла, Элеонора, удивленно взглянула на мужа.

– Ма ке! С кем ты разговариваешь, Массимо?

– С самим собой, аморе мио. Я как раз думал об этой англичанке, Тэсс Джиллингхем, которая вчера вечером в "Ла Каза Гранде" высказала одну интересную мысль.

Не имея сил дольше сдерживаться, Прицци рассказал жене о странном происшествии, случившемся вчера в гостинице: юная Тэсс, продемонстрировав незаурядную силу и ловкость, которым мог бы позавидовать любой парень, под конец обнаружила такой же здравый смысл, поставив под сомнение принятую до сих пор версию о причине убийства Джозефины Пампарато.

– Элеонора, если она действительно права, мне надо с самого начала пересмотреть всю задачу. Все становится куда более мерзким, если отбросить предположение о любовной истории. Следуя гипотезе англичанки, убийство Джозефины можно объяснить только тем, что она знала, кто убил Маргоне, и из этого следует, что кто-то решил убрать нежелательного свидетеля, или же она сама стала шантажировать убийцу, и как подтверждение этому могли быть слова Фортунато о ее планах на совместное безбедное будущее,– и поплатилась жизнью за свое корыстолюбие. И, наконец, что важнее всего, если англичанка права,– напрашивается вывод о том, что не один Маргоне занимался торговлей наркотиками. Значит, сразу несколько человек участвовали и наживались на этом грязном деле.

– Это облегчает твою задачу?

– Облегчает? Ма ке! Никак! Скажем так: теперь я просто знаю, по какой дороге мне следует идти и не буду тратить времени на поиски других путей решения задачи.

– Может быть, тебе следует попросить помощи из Генуи?

– Ты что, с ума сошла, Элеонора мио? Я должен действовать самостоятельно, если в один прекрасный день мы собираемся окончательно переехать в Милан.