– Выражайтесь точнее, – говорит он. – Что вы привезли? Морских свинок для азиатского удава или люцерну для священного буйвола?
– Да нет же, – говорю я. – Я привез вам Беппо, ученую свинку; она у меня в мешке, тут в тележке. Сегодня утром я нашел ее в садике у моих парадных дверей. Она подрывала цветы. Если вам все равно, я хотел бы получить мои пять тысяч долларов не мелкими, а крупными билетами.
Джордж Б. Тэпли вылетает из палатки и просит меня следовать за ним. Мы идем в один из боковых шалашей. Там на сене лежит черная, как сажа, свинья с розовой ленточкой на шее и кушает морковь, которой кормит ее какой-то мужчина.
– Эй, Мак! – кричит Тэпли. – Сегодня утром ничего не случилось с нашей всемирно известной?
– С ней? Нет! – отвечает мужчина. – У нее отличный аппетит, как у хористки в час ночи.
– С чего же вы взяли такую нелепицу? – спрашивает Тэпли, обращаясь ко мне. – Скушали на ночь слишком много свиных котлет?
Я вынимаю газету и показываю ему объявление.
– Фальшивка! – говорит он. – Ничего об этом не знаю. Вы своими глазами видели замечательное всемирно известное чудо четвероногого царства, вы видели, с какой сверхъестественной мудростью оно вкушает свой утренний завтрак; вы своими глазами могли убедиться, что оно не украдено и не заблудилось. До свиданья. Будьте здоровы.
Я начал понимать, в чем дело, и, усевшись в тележку, велел дяде Нэду ехать к ближайшей аллее. Там я вынул мою свинью из мешка, тщательно установил ее, долго прицеливался и дал ей такого пинка, что она вылетела из другого конца аллеи – на двадцать футов впереди своего визга.
Потом я заплатил дяде Нэду его пятьдесят центов и пошел в редакцию газеты. Я хотел, услышать своими ушами – коротко и ясно – обо всем происшествии. Я вызвал к окошечку агента по приему объявлений.
– Я держал пари, и мне нужны кое-какие подробности, говорю я. – Не был тот человек, который сдал вам объявление о свинье, толстенький, с длинными черными усами, со скрюченной левой ногой?
– Нет, – отвечает агент. – Он очень высокий и тощий, волосы у него кукурузного цвета, а расфуфырен, как оранжерейный цветок.
К обеду я вернулся к миссис Пиви.
– Не оставить ли на огне немного супу для мистера Татама? – спрашивает она.
– Долго вам придется его ждать, – говорю я. – Сохраняя для него горячий суп, вы истощите на топливо все угольные копи и все леса обоих полушарий.
– Итак, вы видите, – заключил свою повесть Джефф Питерс, – как трудно найти надежного и честного партнера.
– Но, – начал я, считая, что долгое знакомство дает мне право на такой вопрос, – правило-то ваше обоюдоострое. Предложи вы ему поделить пополам обещанную в газете награду, вы не потеряли бы…
Джефф остановил меня взглядом, полным благородной укоризны.
– Совершенно разные вещи, и смешивать их нельзя, – сказал он. – То, что я пытался проделать, есть самая простая спекуляция, нравственная, разрешенная всеми законами. Дешево купить и дорого продать – чем, как не этим держится Уолл-Стрит? Там «быки» и «медведи»[1], а тут была свинья. Какая же разница? Свиная щетина – разве она не под стать рогам и звериной шкуре?
