Порошок в зеркалах - [35]

Доктор Мори вернул сотовый телефон в карман.

— Вы можете спускаться, — сказал он. — Мой коллега ждет вас. Выходите из дома и спускайтесь во двор, его машина стоит рядом со стоянкой. Черная «вольво».

— Наверное, я должен поблагодарить вас, доктор. Не знаю, как вы владеете скальпелем — к сожалению или к счастью, мне не удалось этого узнать — но заштопали вы меня профессионально.

— Идите, господин Тейлор. И сделайте мне одолжение: если вас кто-нибудь подстрелит еще раз — с вашей работой такое может случиться — обращайтесь сразу в приемный покой.

Сидевшая в кресле Афродита поднялась навстречу Вивиану и Нику. Доктор Мори кивнул на прощание братьям Тейлор, и они вышли из квартиры, прикрыв за собой дверь.

— Ты поужинаешь, выпьешь чаю или пойдешь спать? — Не услышав ответа, Афродита посмотрела на Вивиана. — Ты со мной не разговариваешь?

— Эта татуировка у него на шее и твоя — это один и тот же трафарет?

Афродита поджала губы.

— Нет. Просто одинаковый рисунок.

— Скажи мне, это правда?

— О чем ты?

— Не задавай вопросов, просто ответь мне. Это правда?

— Послушай, Вивиан, это разговор не на пять минут и даже не на полчаса. И это слишком запутанная история, чтобы…

Он покачал головой и отмахнулся.

— Господи, Дита, я так и знал, что ты ответишь такими словами.

— Я все объясню. Но завтра тебе рано вставать, не думаю, что ночной разговор — это хорошая идея.

— Правильно. Потому что я не хочу об этом говорить. Ни сегодня, ни завтра. Никогда.

Афродита сложила руки в умоляющем жесте.

— Мне не нравится, когда ты говоришь в таком тоне, — сказала она. — Этот тон означает, что ты ничего не понимаешь, но уже сделал выводы и принял решение. И уверен, что прав.

— Я скажу тебе, в чем я уверен. Точнее, в чем я был уверен до сегодняшнего дня. Я был уверен в том, что ты хорошо меня знаешь. И не менее хорошо знаешь, что я могу простить все, кроме лжи. Я простил тебе всех мужчин и всех женщин, которые у тебя были. Я простил тебе твое прошлое. Я прощаю тебе даже то, что ты не ночуешь дома два раза в неделю, хотя мы с тобой договаривались о другом. Но этого я тебе не прощу.

— Вивиан, иди спать. Мы поговорим завтра.

— Почему ты не сказала мне, что это был его ребенок?

— Что бы это изменило?

— Это ничего бы не изменило. Я хочу знать, почему ты мне солгала.

Она подошла к столу, взяла стакан с водой и сделала пару глотков.

— Потому что это прозвучало бы по-идиотски. Я замужем, но беременна от другого, и сейчас я потеряла и ребенка, и мужа, но до сих пор люблю своего любовника. Тебе не кажется, что это напоминает мелодраму?

— Ты права. Почему ты не сказала мне про своего любовника, которого ты до сих пор любишь? И почему ты четыре года спала с ним, живя со мной в одной квартире, но и словом не обмолвилось о том, как на самом деле обстоят дела? Тебя волнуют только мои деньги? Машина, кредитная карточка, одежда, косметика, университет, ночные клубы, наркотики, закрытые вечеринки. Если тебя волнует что-то еще, то почему бы тебе не выбрать кого-то одного, его или меня, и никого не обманывать?

Афродита смотрела на него, но заговаривать не торопилась.

— Правильно, помолчи. Хотя… знаешь, что? Уходи, Дита. Я не хочу тебя видеть.

— Я не верю своим ушам. Ты выгоняешь меня из дома?

— Я прошу тебя, Дита. Просто уходи. Возвращайся тогда, когда примешь решение. Но я не гарантирую, что тебе здесь будут рады так же, как сейчас.

Адам поднялся из-за стола и потянулся, расправляя спину. Встреча с редактором была перенесена на конец недели, и свободный вечер он посвятил новой рукописи. Результат четырехчасовой работы был сохранен и отправлен в надлежащую папку на компьютере. Теперь на экране мелькал чудной узор на темном фоне, в колонках негромко играли «Deep Purple», а на часах было начало второго. Адам сел на подоконник и посмотрел в открытое окно. Ночь выдалась холодной. Недавно закончившаяся гроза оставила после себя только шелест дождя — идеальный аккомпанемент для ночных посиделок с чашкой чая и хорошей книгой, особенно если есть любимое кресло и теплый плед.

Адам бросил взгляд вниз, на темную мостовую. Он жил в спокойном районе, который находился в отдалении от центра, и, если в центре редко бывало по-настоящему шумно, то на этих улочках постоянно царило спокойствие. В этой квартире Адам жил давно — он снял ее еще тогда, когда вернулся из Англии. Тогда он временно жил у друзей и подыскивал подходящее жилье. В средствах он ограничен не был, и поэтому квартиру мог выбрать любую, но выбирал придирчиво. Когда один из приятелей Адама познакомил его с хозяйкой его теперешнего дома, и он впервые вошел в квартиру, его будто ударило током. До этого он никогда не испытывал подобных ощущений — каждый уголок этой квартиры казался ему таким родным, будто он прожил тут всю жизнь. Хозяйка, увидев хорошо одетого джентльмена, попросила приличную плату, но Адаму было все равно, и он согласился. Приятель многозначительно покрутил пальцем у виска, а хозяйка осталась довольна. То же самое можно было сказать и про Адама.

В квартире был сделан ремонт, старую мебель сменили на новую (в последний момент хозяйку замучила совесть, и она предложила разделить расходы, но Адам отказался), а большую комнату разделили пополам. Теперь в квартире, помимо небольшой спальни, гостиной, кухни и ванной, был еще и кабинет. На балконе (непропорционально большом относительно площади квартиры, всегда думал Адам) появился столик с двумя стульями, где было очень уютно пить кофе по утрам и беседовать с друзьями по вечерам. Ванная была вычищена и теперь не напоминала ванну из рассказов про дома с привидениями. Из кладовки достали старый хлам, и теперь в ней хранились зимние вещи летом и, соответственно, летние вещи зимой.