Порошок профессора Бинго - [10]

— Пока нет, — уточнил Редер.

— Верно, ведь кто-то же сообщил о выстреле в полицию, хотя соседи и утверждают, что ничего не слышали.

— Мало ли что они утверждают, — вставил Редер.

— Но зачем им лгать после того, как тела обнаружены? Не всякий захочет быть свидетелем на процессе, но еще больше хлопот соседи наживут, если скажут, что не слышали выстрелов или не уверены, что слышали. Следователи от них не отвяжутся, сам знаешь.

— Вернемся к Петтигрю, — сказал Редер. Сержант пристально и с легким превосходством — словно что-то задумал — смотрел на молодого напарника.

— Нам ничего не остается, как подозревать его, — сказал Уолдмен. — Муж — всегда главный подозреваемый. Проведал, что жена крутит шашни с этим Портером Грином. В городе Петтигрю нет, но почтальон видел его с утра. Неизвестно, когда он покинул дом. Если после выстрела — это меняет дело, хотя он всегда может заявить, что не слышал его. Я ставлю на Петтигрю — возможностей у него было хоть отбавляй. А если так, то что он сделает потом?

— Преступники никогда не совершают очевидных поступков, — пожал плечами Редер. — Допустим, обнаружив, что не выберется из дома, не оставив улик, Петтигрю сам вызвал полицию. Но этот малый терпел, что его жена строила квартиранту глазки в его собственном доме! Либо он холоден, как дохлая рыба, и не в состоянии…

— И так бывает, — вставил Уолдмен.

— …либо сгорал от злости и унижения. Допустим, он не убивал, но у него были все основания всадить в жильца пулю. Петтигрю должен понимать, что эта мысль неизбежно придет нам в голову. Он покинул дом, позвонил из ближайшей телефонной будки в полицию и вскоре заявится сюда, полный недоумения.

Уолдмен кивнул.

— Однако пока мы не припрем его к стенке, рассуждать рано. Чистое везение, что никто не слышал выстрела и не видел, как он уходил. Петтигрю не может на это рассчитывать, как и на то, что ему удастся прикинуться глухим. Если это самоубийство, то наверняка он не слышал выстрела, не звонил в полицию и понятия не имеет, что кто-то умер.

— Это не самоубийство, — сказал Редер. — Дьявол, но как же ему удалось выбраться из запертого дома?

— Действительно, как?

— А вот как — через решетку котла под полом! Котел обогревает не только гостиную, но и коридор. Не заметил? — с апломбом спросил Редер.

Уолдмен медленно опустил глаза и снова поднял их на сержанта.

— Какого ж он размера, этот малый?

— Ребята пошарили в его шкафу. Пять футов десять дюймов росту, сто шестьдесят фунтов весу. Обувь — восемь с половиной, рубашки тридцать восьмого размера, пиджаки тридцать девятого. Невелик, прямо скажем. Заслонка за вертикальной решеткой не закреплена. Нужно снять с нее отпечатки.

— Признайся, Макс, ты меня дурачишь.

— Тебе виднее, лейтенант. Если это убийство, малый должен был как-то выбраться отсюда. Не бывает убийств в наглухо запертых домах.

Уолдмен вздохнул и посмотрел на пятно рядом с ножкой стола.

— Верно, не бывает. Только, похоже, нам досталось именно оно.

Без шестнадцати три Джо Петтигрю шагал по тропинке в удаленной и заброшенной части голливудского кладбища. Трава манила прохладой. Джо уселся на каменную скамью и стал смотреть на дорогой мраморный памятник с ангелами и золотой надписью. Прочел имя, вызывавшее в памяти забытый шик — дни, когда звезды мерцающего экрана жили, как халифы, а умирали, как принцы крови. Скромное прибежище для человека, чье имя когда-то гремело. Иллюзия райского уголка.

Тот мир был навеки утрачен. Дрянной самопальный джин, гангстерские разборки, двойная бухгалтерия, шумные вечеринки, где к утру поголовно все напивались вусмерть. Сигарный дым в театре. В те дни все курили сигары. Тяжелый туман висел над креслами бельэтажа и медленно плыл к сцене. Джо вдыхал его, балансируя на велосипеде — колеса размером с арбуз — в пятнадцати футах от пола. Джо Мередит, клоун-велосипедист. Неплохо. Премьером Джо никогда не был — не та специальность, но все же клоун-велосипедист не чета простому акробату. Сольный номер. Думаете, легко? Попробуйте сами, увидите, насколько это легко — с пятнадцати футов приземлиться затылком на жесткий пол и одним движением вскочить на ноги: шляпа на макушке сидит как влитая, девять дюймов сигары торчат из громадного размалеванного рта.

«Интересно, — подумал Джо, — что, если попробовать повторить тот номер? Сломаю четыре ребра и проткну легкие, не иначе».

На тропинке показался один из тех молодых отчаянных юнцов, что при любой погоде разгуливают без пальто. Слегка за двадцать, копна сальных черных волос, узкие равнодушные глаза, смуглая оливковая кожа, рубаха распахнута на крепкой безволосой груди.

Юнец остановился напротив скамьи и смерил Джо цепким взглядом.

— Спички есть?

Джо Петтигрю встал. Пора домой. Он вытащил бумажный коробок и протянул юнцу.

— Спасибо, — вежливо поблагодарил тот, вынул из кармана рубашки сигарету и, стреляя глазами по сторонам, медленно раскурил ее. Возвращая спички Джо, юнец воровато огляделся и выхватил из-под мышки короткий пистолет. — Гони бумажник, фраер, не то…

Джо Петтигрю с размаху заехал юнцу в пах. Юнец согнулся, но даже не пикнул. Рука по-прежнему сжимала пистолет. Надо же, крепкий малый! Джо шагнул к юнцу и ногой выбил пистолет — неудавшийся грабитель не успел даже пошевелиться.