Порок - [6]

Снабженные необходимой бутафорией, будут возведены декорации на перекрестках, пустырях, в заброшенных домах, якобы закрытых и тайно действующих театрах. На смену искусственному зною придут искусственные ночи, преходящая экзотика и различные виды свободы, создав в городе весьма удобный настоящий игровой маршрут. Как только порок достигнет своего совершенства, другие места, другие помещения просто исчезнут: это будет подобно расставленным сетям, но сети эти доставят удовольствие; любители смогут сами незаконно мастерить их в соответствии с собственными фантазиями и затем прятаться в ожидании, когда кто-нибудь придет отдать дань их воображению. Порок станет бесплатной общественной службой. Государство будет организовывать конкурсы и награждать создателей архитектурных шедевров и небывалых распутных устройств.

Хаммам

Сидящая за стеклянной перегородкой кассы посреди флаконов с «Шипром», фиалковым одеколоном, бриллиантином, стершихся ценников на рукавички и банки, выцветших пластиковых роз женщина долго разглядывает посетителя и обыденным тоном спрашивает, бывал ли он уже здесь. «Хаммам V» — обычное заведение среднего пошиба, о котором оповещает уличная вывеска, а находится оно в глубине двора: мозаичный фасад с симметричными фонарями по бокам, один из которых разбит и замотан пластиковым пакетом. На объявлении при входе обозначены часы работы, дни для посещения только мужчинами и только женщинами, поскольку, согласно традиции, хаммам — место, куда люди ходят, чтобы омыть тело от жира и грязи, а душу от ее пороков. Заведение, предназначенное, согласно безобидной вывеске, для принятия ванн, массажей и отдыха, состоит из кабинок, расположенных по обеим сторонам длинного коридора. Кабинки эти остаются пустыми. Напротив кассы есть дверь с матовым стеклом и надписью «Парная», что ведет на длинную крутую лестницу под низкими сводами, изгибы которой вдруг отражаются в покрытом серебристыми пятнами и слегка запотевшем от паров треугольном зеркале. Поначалу обоняние раздражает резкий солоноватый запах пара, пота, мыла и наконец-то размякшей кожи ступней. Спустившись по лестнице, посетитель мешкает, не зная, куда идти дальше: матовые стеклянные двери, под которыми просачивается горячая вода, шум душа, экран, за которым можно различить темный зал с белеющими, заснувшими на циновках телами, выкрашенный красной и желтой краской бар в мавританском стиле и возле него справа в тех же тонах раздевалка. Человек за барной стойкой берет билетик, на котором синей чернильной печатью выведено «Хаммам», и повторяет, словно пароль, незнакомому лицу вопрос кассирши: «Вы уже здесь бывали?», затем протягивает белый банный халат, полотенце из грубой ткани и требует себе на чай. Он смуглый, один глаз вытек. Посетитель раздевается перед шкафчиком, сам выбрав номер на одной из красных и желтых лакированных дверок, усеянных маленькими зеркалами, в которых отражаются уже притаившиеся в тени и выслеживающие его мужчины. Почти черная рука со сверкающим золотым кольцом хватается за дверцу туалета, но более ничего не видно, если не считать широко расставленных ног.

Ноги равнодушно ступают с черного, немного клейкого линолеума на белый покатый пол с желобками, чтобы стекала вода; прикосновение к нему не очень приятно и даже вызывает легкое содрогание, если представить, как легко появляются на нем грибки и зеленоватая плесень. На уровне пола параллельно друг другу стоят душевые кабины, образующие коридоры вокруг центрального зала с бассейном зеленой воды, украшенным ракушками, на них падают тусклые блики от витражей. Над гладью воды, в которой никто не плавает но над которой сидят подмигивающие посетителю мужчины, явно сжимая руками члены, и, улыбаясь, показывают ему золотые зубы поднимается спиралью узкая металлическая лестница. Мужчины принимают душ, стоя голыми в ряд и время от времени дергая отворяющую воду цепочку, моют головы и долго мылят длинные бурые члены. В глубине справа от центрального зала, где в стенах полно экранов из прозрачного стекла, в которые видны залы для отдыха и соседние парильни, находится еще одна матовая дверь, ведущая в темную комнату, заполненную белым густым паром, пронзенным желтым светом мигающей лампочки, в центре комнаты поднимается пирамида с лестницами и железными перилами по бокам. На вершине пирамиды различимы силуэты двух стоящих напротив друг друга мужчин, один из них бреется маленькой опасной бритвой. Стены облупившиеся, со следами щеток, которыми их драили, желая побыстрее смыть испражнения. Однако цилиндрическое отверстие, подающее пар и обжигающее пальцы, стоит их чуть приблизить, украшено тонкой росписью, на которой изображена цапля, хватающая концом клюва рыбку.

Позади барной стойки с сифоном и несколькими старыми бутылками аперитива белый женоподобный мужчина шепотом рассказывает сладострастные истории, случившиеся в Хаммамете, поправляя руками лакированную укладку. Вокруг дощечки с пронумерованными прорезями для расходных чеков сплетены пластиковые розы. На полу черно-белая плитка ромбами, под потолком висят рождественские гирлянды, на стенах нарисованы песчаные дюны с луной, а на зеркалах, более искусно, дабы замаскировать стыки, несколько пальм. Над белым гипсовым ангелом, двойником того, что у входа, но уже не льющим никаких струй, подвешен телевизор, показывают свадьбу королевы Елизаветы, затем эскадры военных самолетов. Подпоясанные белыми полотенцами мужчины читают иллюстрированные журналы, томно разлегшись на красном молескине скамей и потягивая оранжад. Между баром и душевой в стену вмонтирована окруженная зеркалами полка, на которой стоят большие, похожие на улитки, сушилки для волос и лежат маленькие красные пластиковые расчески. Кто-нибудь из мужчин, порой уже в одежде, расчесывает и лощит черные густые волосы.