Пoрог - [9]

У моего дома, прощаясь, он обнял меня. Я увидела близко его глаза и почувствовала его дыхание.

— Отпустите, — сказала я.

— Почему?

— Не хочу! — Я сказала это твердо и он отпустил. Потом я спросила: — Вы всегда так спешите? — и попрощалась с ним.

Дома, не зажигая света, я долго сидела на койке. Ложиться было бесполезно. Все равно бы не уснула. Я чувствовала себя совсем не такой, какой была еще вчера, и не ощущала никакой радости, смутно опасаясь того, что будет дальше. Мне не понравилась самоуверенность моего нового знакомого. Но встречи наши не прекратились. Мы встречались весь июль, и Борис становился мне все ближе и необходимей.

В конце июля отпуск кончился, и я вышла на работу. В школе настоящего дела не было, но мы аккуратно являлись к десяти. Помогали ремонтникам, иногда танцевали под радиолу, разговаривали. Борис уехал в райцентр по каким-то своим делам, и вечерами я сидела дома, читала, копалась в учебниках.

В тот день мы красили парты во дворе, когда меня позвали к телефону. Я взяла трубку и не сразу поняла, кто и откуда говорит со мной.

— Тоня? Ты?

— Кто это?

— Это я — Борис. Ты знаешь, меня назначили директором школы. В село Полночное. Павел, Ольга, Леонид, Николай…

— Я поняла, Борис. Это где-то далеко?

— У черта на куличках.

— Ты рад?

— А почему бы нет? Поедешь со мной?

— К черту на кулички? — я рассмеялась. — Счастливого пути.

На этом, я думала, все кончилось, и мне стало грустно. Я докрасила парты, вымыла руки керосином и ушла домой.

Дома я затеяла генеральную уборку. Вымыла полы, вытерла повсюду пыль, перестирала занавески. Весь день я искала себе дело, не знала, куда приткнуться. «Что ж, — говорила я себе, — значит, так надо. С чего это я взяла, что будет иначе?»

А через два дня приехал Борис и опять стал уговаривать меня ехать с ним.

— Я без тебя не могу. Едешь или нет?

— Конечно, нет.

Я думала: «Если любит, то останется». Это вначале, а потом мне пришла мысль: «А почему уступить должен он? Может быть, он тоже думает: „Если любит, то поедет“?» Я поняла, что оба мы ведем себя глупо, и решила, что поеду, но тут он сказал:

— Черт меня угораздил встретиться с тобой! — И ушел.

Ночью я не спала, вспоминала наш первый вечер, думала о том, что если мы еще увидимся, то очень не скоро, только на учительской конференции, а может, и еще позднее. К тому времени его чувство ко мне пройдет, потому что все на свете, в конце концов, проходит — и большое и малое… Я уже засыпала, когда в дверь кто-то сильно постучал. Это оказался Борис. Он ворвался в комнату, сунул мне в лицо какие-то бумажки.

— Вот билеты. Одевайся!..

Я стояла перед ним, закутавшись в простыню.

— Ты с ума сошел. Никуда я не поеду. Меня же потеряют…

— Некогда торговаться. Пойми — некогда. Нас ждет машина.

Я выглянула в окно. Перед домом стоял газик… Когда мы сели в машину, вздохнула:

— Был один сумасшедший. Теперь их стало два.

Но он меня не слушал, торопил шофера:

— Поскорее, дорогой товарищ! Пароход отходит через пятнадцать минут.

Мы так мчались по улицам, нас так било и мотало, что я думала, газик рассыплется. И все же до пристани доехали благополучно. Поднялись на пароход, оставили вещи в каюте и пошли в ресторан. После ужина, когда мы вернулись в каюту, я спросила:

— Зачем ты все-таки согласился?

— Ты опять об этом? — обернулся он с досадой. — Ну, хорошо — скажу. Надоело быть на побегушках. Я не мальчик. Во всяком случае, лучше быть в Полночном первым, чем здесь десятым. Но оставим это!

Он протянул руку к окну и задернул штору.

— Давай будем счастливыми.

Больше я ни о чем не спрашивала…

А сейчас вот лежу, вспоминаю и думаю. Почему же мне так не везет? Другим жизнь выпадает легкая, а я словно наказанная…

12

Над классной доской большая логарифмическая линейка. На серебристой ее поверхности — черные и красные деления. Тоня с указкой в руке объясняет возведение чисел в квадрат.

Ночью она спала плохо и, когда шла в школу, чувствовала вялость, но сейчас, на уроке, оживилась, и, кажется, все идет как надо.

И вдруг — скрип новых ботинок. Головы учеников, как по команде, поворачиваются к двери.

— Разрешите?

В голосе Евского вежливость, но вместе с тем и привычная уверенность — не откажут. Вот бы сказать ему: «Нет, не разрешаю». Любопытно, что он сделал бы?

Евский на цыпочках пробирается вдоль стены и пристраивается на задней парте рядом с Генкой Зарепкиным. Это плохо, что рядом с Генкой. Ладно еще, если Евский не заглянет в его тетрадь. Там ведь, кроме алгебры: рожи невиданных зверей, карикатура на Копейку, начатая карта Дальнего Востока и недетская песня про папу римского и турецкого султана:

В гареме нежится султан.

Ему завидный жребий дан:

Он может девушек любить…

Хотел бы я султаном быть.

Но, к счастью, Евский не интересуется Генкиной тетрадью. Он вытаскивает из кармана свою пухлую записную книжку и принимается что-то писать.

— На чем я остановилась? — спрашивает Тоня. Спрашивать не следовало — это у нее как-то непроизвольно вырвалось. Рука Евского немедля что-то отмечает в книжке.

Тоня пытается вспомнить. В голове пусто. Заглянула в конспект. А что толку. Лучше начать снова.

— Поставим визир против числа 5,67 на основной шкале. Теперь посмотрим на шкалу квадратов. Визир покажет нам число 5,67 в квадрате… Еще пример… Предположим, нам необходимо вычислить площадь круга с радиусом…