Пoрог - [52]
И вообще Мите здесь неловко. Он догадывается, что мешает. Раиса нет-нет да и забудется:
— Милый…
Хмелев покажет глазами в сторону Мити. Только покажет, а у нее уже другой голос. И вспыхнет вся, застыдится.
Любопытная штука — любовь.
— Что не ешь?
— Я ем.
Митя дожевывает котлету. Вчера забежал домой. Егор столярничает. Стружки. Запах смолы. Ой, хорошо! А он здесь сидит, сложа руки, как барин. Нет, нельзя ему здесь жить. Дома выдалась свободная минута — к верстаку. А здесь что? Книжки читать? Ну, прочел одну, другую, а дальше что? То ли дело взять в руки фуганок. Он длинный, тяжелый. Так и просится вперед бежать. Или новый шлифтик — стружечку берет ай да ну, словно шелковинку, сквозь нее читать можно.
Да, здесь он все равно не жилец. Лес для дома уже привезли. Летом они с Егором сруб закончат, а потом — столярная работа. Она на нем, на Мите. Егор столярничает кое-как. У него терпения не хватает, и дерева он не любит. Для него что топором, что рубанком. Он и стамеску держит в руке как топор. У него сила. А разве тут сила нужна?
Антонина Петровна говорит: «Рисуй, у тебя способность есть». Рисовать занятно, конечно, да только это для себя. А художником Мите не быть. Митя станет плотником и столяром. Разве плохо: идешь по улице, и по правую руку, и по левую — новые дома. Кто их строил? Дмитрий Копылов. Сразу видно. Этот не схалтурит… А мебель взять? Из березы как ладно можно сделать! Вон старик Гуцан из латгальцев. Не столяр — художник. Так сработает — глаз не оторвешь. У него весь инструмент им самим по своей руке сделан. Он как объяснял: «У меня видишь, ладонь какая? Вроде подушечкой и широкая. А у тебя ямочкой. По руке и инструмент нужен». Когда-нибудь и Митя сделает для себя полный набор инструментов по своей руке. Ручки для долот и стамесок выточит из корня березы. Есть подходящие на гриве. Древесина витая.
Дом надо построить как следует. Крыльцо будет с точеными балясинками. Наличники резные. По карнизу тоже резьбу пустят. Дом у них будет веселый. Не то что другие строят — лишь бы от дождя и снега спрятаться. Разве, к примеру, это дом, что построили для учителей? На видном месте, а посмотреть нечего. Конюшня, а не дом. Даже наличников на окнах нет. В таком доме и жить неинтересно.
Есть у Мити альбом. В нем дома старинные томские. Начнешь перелистывать. Как в сказке. Оттуда можно кое-что взять, розеточки и кружево деревянное. Он показывал Егору — тот одобрил.
И мебель они покупать не будут. Сами сделают. У Мити есть уже наброски. В тетради для черчения. Она здесь у него. Под матрасом. Буфет он сделает резной. Вверху, по краям, вырежет белок — мордочками друг к другу. В середине еловые шишки лучами расположить. Много лепить не будет, чтоб не громоздко.
Нет, здесь ему не жить. Последние дни он все думает об инструменте. В сенях он, в сундучке. Егор уйдет на работу, а отец унесет и пропьет. Ему это — раз плюнуть. Егорову гармонь пропил, а инструмент и подавно. Отцу что — ему все чужие, и он всем чужой. Кланька была, да и та сбежала. Ей какой интерес с синяками ходить?
А может быть, и отец не всегда такой сумасшедший будет? За что его винить? Одичал в неволе. Привыкнет и в норму войдет. И заживут они не хуже людей.
И ведь не зря отец звал к себе. Значит, нужен ему Митя. Стало быть, за сына признает. Домой надо. Не маленький он и не сирота, чтобы в чужой семье жить. Антонина Петровна, конечно, как лучше хотела, а все же домой надо. Одно трудно — как сказать? Так сказать, чтобы не обидеть. О Раисе-то заботы нет, а вот чтобы Юрия Николаевича не обидеть. Он-то ладный мужик.
62
Ночью над селом ветер. Пробует, все ли прочно. Взвихрил старый снег и крутит его, переносит с места на место, но никто этого не видит.
Спит Генка и улыбается во сне. Первый раз в жизни снится ему девушка. Не девчонка, а девушка. Она подстрижена по-взрослому, у нее полные загорелые руки. Мучительно и сладко быть около нее.
Спит в новой конуре Буран. Иногда он просыпается и переругивается с зарепкинской собакой. Полает и опять спит.
Спит Митя. Раскинулся, сбросил стеганое одеяло. А в соседней комнате — Хмелев. Он приподнялся на локте и смотрит в лицо спящей жены. В полутьме оно кажется ему очень красивым.
Райка ровно дышит. Расплетенная коса лежит на подушке. Вот так же когда-то спала Лена. Хмелев счастлив ровным спокойным счастьем. Он сделает все, чтобы их жизнь была человеческой.
Спит, отстегнув протез, сторож сельпо Тухватуллин и не знает, что случится с ним через полчаса.
Крепко спит Мих-Ник, храпит вовсю, и Полина Петровна почему-то не делает ему замечания. Она одна во всем доме не может сегодня уснуть. То ей кажется, что душно, то подушка лежит не так.
— Михаил, — зовет она. — Михаил. Ну и спит… Михаил!
— А, храплю? — просыпается Мих-Ник.
— Иди сюда.
— Что?
— Иди, говорю, сюда.
Скрипят пружины старого дивана, на котором спит Мих-Ник, и снова все затихает.
— Михаил, ты опять спишь?
— Нет, я иду. Я уже иду.
Он садится, опускает ноги на холодный пол, трет ладонью лоб. Посидев так немного, он поднимается и идет к жене. Спросонок в темноте он никак не может найти ее кровати.
В книгу пошли повесть «На исходе зимы» и рассказы: «Как я был дефективным», «„Бесприданница“» и «Свидание».
Опубликовано в краеведческом альманахе «Томская старина» № 2 (4) 1992 г.
Член Союза писателей СССР Леонид Гартунг много лет проработал учителем в средней школе. Герои его произведений — представители сельской интеллигенции (учителя, врачи, работники библиотек) и школьники. Автора глубоко волнуют вопросы морали, педагогической этики, проблемы народного образования и просвещения.
Книги прозаика Л. А. Гартунга хорошо известны томичам. Педагог по профессии и по призванию, основой своих произведений он выбрал тему становления характера подростка, отношение юности к проблемам взрослых и участие в решении этих проблем. Этому посвящена и настоящая книга, выход которой приурочен к семидесятилетию писателя.В нее включены две повести для подростков. Герой первой из них, Федя, помогает милиции разоблачить банду преступников, вскрывающих контейнеры на железной дороге. Вторая повесть — о детях, рано повзрослевших в годы Великой Отечественной войны.
В центре повести Леонида Гартунга «Зори не гаснут» — молодой врач Виктор Вересов, начинающий свою трудовую жизнь в сибирском селе. Автор показывает, как в острой борьбе с темными силами деревни, с людьми — носителями косности и невежества, растет и мужает врач-общественник. В этой борьбе он находит поддержку у своих новых друзей — передовых людей села — коммунистов и комсомольцев.В повести, построенной на острых личных и общественных конфликтах, немало драматических сцен.На глубоком раскрытии судеб основных героев повести автор показывает трагическую обреченность тех, кто исповедует философию «жизни только для себя».
Леонид Гартунг, если можно так сказать, писатель-однолюб. Он пишет преимущественно о сельской интеллигенции, а потому часто пользуется подробностями своей собственной жизни.В повести «Алеша, Алексей…», пожалуй, его лучшей повести, Гартунг неожиданно вышел за рамки излюбленной тематики и в то же время своеобразно ее продолжил. Нравственное становление подростка, в годы Великой Отечественной войны попавшего в большой сибирский город, это — взволнованная исповедь, это — повествование о времени и о себе.
Эти дневники раскрывают сложный внутренний мир двадцатилетнего талантливого студента одного из азербайджанских государственных вузов, который, выиграв стипендию от госдепартамента США, получает возможность проучиться в американском колледже. После первого семестра он замечает, что учёба в Америке меняет его взгляды на мир, его отношение к своей стране и её людям. Теперь, вкусив красивую жизнь стипендиата и став новым человеком, он должен сделать выбор, от которого зависит его будущее.
Писатель Дмитрий Быков демонстрирует итоги своего нового литературного эксперимента, жертвой которого на этот раз становится повесть «Голубая чашка» Аркадия Гайдара. Дмитрий Быков дал в сторону, конечно, от колеи. Впрочем, жертва не должна быть в обиде. Скорее, могла бы быть даже благодарна: сделано с душой. И только для читателей «Русского пионера». Автору этих строк всегда нравился рассказ Гайдара «Голубая чашка», но ему было ужасно интересно узнать, что происходит в тот августовский день, когда герой рассказа с шестилетней дочерью Светланой отправился из дома куда глаза глядят.
Роман современного шотландского писателя Кристофера Раша (2007) представляет собой автобиографическое повествование и одновременно завещание всемирно известного драматурга Уильяма Шекспира. На русском языке публикуется впервые.
Автобиографичные романы бывают разными. Порой – это воспоминания, воспроизведенные со скрупулезной точностью историка. Порой – мечтательные мемуары о душевных волнениях и перипетиях судьбы. А иногда – это настроение, которое ловишь в каждой строчке, отвлекаясь на форму, обтекая восприятием содержание. К третьей категории можно отнести «Верхом на звезде» Павла Антипова. На поверхности – рассказ о друзьях, чья молодость выпала на 2000-е годы. Они растут, шалят, ссорятся и мирятся, любят и чувствуют. Но это лишь оболочка смысла.
Однажды учительнице русского языка и литературы стало очень грустно. Она сидела в своем кабинете, слушала, как за дверью в коридоре бесятся гимназисты, смотрела в окно и думала: как все же низко ценит государство высокий труд педагога. Вошедшая коллега лишь подкрепила ее уверенность в своей правоте: цены повышаются, а зарплата нет. Так почему бы не сменить место работы? Оказалось, есть вакансия в вечерней школе. График посвободнее, оплата получше. Правда работать придется при ИК – исправительной колонии. Нести умное, доброе, вечное зэкам, не получившим должное среднее образование на воле.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.