Порог дома твоего - [46]
Когда Токарев впервые увидел, как Салих управляет нартами, он растерялся. «Куда мне за такое браться! Осрамлюсь, засмеют. В упряжке собак не меньше дюжины, у каждой свой норов, да все злые, как черти. Попробуй совладать с ними! Затащат туда, куда и Макар телят не гонял!»
Менгалимов рассердился:
— Зачем руки опустил? Почему стоишь, как бедняк на ярмарке? Пойдем, кормить будем.
Токарев побрел в питомник. По пути думал: «Проситься на заставу надо. Все равно на какую. С собаками общего языка не найду».
Салиху помогал через силу, по обязанности. Неохотно доставал из глубокой ямы китовое мясо, резал, а Салих обеими руками подхватывал увесистые куски, бросал их собакам, ласково называя по кличке.
— Страшно кита любят, — говорил он, возвращаясь за очередной порцией. — Аж скулят от удовольствия.
Он, Салих, прекрасно знал, когда и чем кормить собак, от какого кита мясо им больше по вкусу: от пинвала или усача финвала. Рассказывал Токареву, как готовить юколу — вяленую рыбу. Наготовишь такого кушанья, пока улов богатый, и спокоен всю зиму.
— Больно мудреная у них кухня, — без внимания выслушав каюра, сказал Токарев. — Может, еще и лекцию прочтешь?
Салих хитровато сощурил глаза.
— Кем работал до службы?
— Ну, арматурщиком…
— Зачем так говоришь? Я про тебя все знаю.
— А спрашиваешь…
— Втолковать хочу… Знаю, что на шофера учился. Лекции слушал и все такое прочее. А каюром, думаешь, просто: увидел парты, сел — и пошел! Как бы не так.
Менгалимов начинал горячиться. Не мог он оставаться спокойным, если чувствовал несерьезное отношение к своей профессии. Нарты! Да зимой они тут всему голова! Ни одна твоя хваленая машина здесь не пройдет. Катера до самой весны у пирса отстаиваются. А собачки — пурга ли, мороз ли — бегут из конца в конец острова, через замерзшие и незамерзшие реки, овраги и сопки.
— Шофер в машине все винтики знает. А каюр, по-твоему, не должен упряжку знать? — втолковывал Салих. — Что из себя каждая собачка представляет, какое место ей отвести. Не всякая вожаком пойдет, понял? Вот у меня только Моряк на это способен. Идем, покажу…
И он тащил Токарева к столбику, вокруг которого бегал на привязи крепкий грудастый пес. Коричневая шерсть густо покрывала его шею, перехваченную широким ременным ошейником.
— Моряк! — еще издали позвал его Менгалимов, и пес, обрадовавшись хозяину, так рванул поводок, что столбик угрожающе затрещал. — Ну-ну, не балуй. Сидеть.
Ласково гладя повеселевшего пса, смахивая с его шерсти мокрые снежинки, каюр рассказывал:
— Знаешь, как в упряжке ходит? Снег — целина. Слезешь с нарт — по пояс. А он идет! Прямо траншеекопатель. Откуда сила у него такая! И злой. Однажды чужую собаку насмерть загрыз. Набросилась она на упряжку, хотел я отшвырнуть ее, так вот что сотворила, — Салих поднял руку, показывая половину мизинца. — Моряк, понятно, отомстил ей.
Менгалимов медленно шел через питомник, объясняя Токареву:
— Вон та, с темной шерстью, — Дамка. На пару с Моряком ходит. Тоже дорогу торить умеет. А еще дух поднимать способна. Устанет в пути упряжка, притихнут собачки. И только скажу ей: «Дамка, голос!» — сразу завизжит, залает, но не жалобно, а с задором. Глядишь, подняли носы остальные, завиляли хвостами и пошли все быстрее, быстрее. Они, брат, тоже что-то вроде души имеют. Дамка, Моська, Узнай — чаще веселые, бодрые, а Малышка всегда грустная какая-то.
Он остановился у выхода из питомника, взглянул на Токарева, спросил:
— Скажешь, лекция?
Владимир не ответил.
До казармы шли молча. Один думал о том, проситься ли ему на заставу, другой жалел, что совсем недавно с острова на Большую землю уехал его испытанный напарник, а достойной замены ему нет…
На рассвете Менгалимова вызвали к коменданту. Едва переступив порог кабинета, солдат понял: что-то стряслось. Капитан говорил с кем-то по телефону, голос его срывался.
— Срочно нужна помощь… Состояние тяжелое. Да, жена… Лейтенанта Лабудева. Высылаю нарты.
Положил трубку, сказал Менгалимову:
— Немедленно выезжайте на мыс. Туда прилетят врачи, надо доставить их к больной. Кому поручите вторые парты?
— Токареву, товарищ капитан, — чуть поколебавшись, ответил Салих.
И только потом, когда выехали из поселка, понял, какую ответственность взял на себя. Рейс необычный, надо гнать и гнать, а Токарев к нартам не привык, сидит так, что издали кажется — вот-вот вывалится в снег. Да и упряжка не слушается его. И вожак, и остальные собаки еще не признают нового каюра.
Нарты Менгалимова шли первыми. Погода с утра стояла тихая, безветренная. Вот только снег никуда не годится — рыхлый, сырой. В первую упряжку пришлось запрячь четырнадцать собак, во вторую — двенадцать. Со свежими силами они легко тащили нарты. Моряк торил путь, увлекая за собой остальных. Менгалимов лишь изредка покрикивал на него:
— Хорошо, вперед! Вон лиса! Вон-вон чужой! Улю-лю!
Токарев прислушивался, запоминая не только слова, но даже интонации, с которыми каюр подавал эти команды. Володя и сам пытался кричать на упряжку так же, но поначалу у него выходило это довольно смешно. Передовик явно игнорировал его. Приученный ходить за партами, он старался лишь не отстать от них и не сбиться с пути. Но вдруг, навострив уши, с такой силой потащил нарты в сторону, что Токарев едва удержался.
1943 год. Красная армия успешно развивала наступление в Белоруссии. Перелом в смертельной схватке двух колоссов произошел. Но у врага еще не угасла надежда на реванш.В освобожденном районе под Витебском задержан связной-власовец. При допросе выясняется, что он должен был выйти на контакт с офицерами секретного отдела 1-Ц штаба недавно разгромленной немецкой армии. Однако обычная поначалу операция по поиску и захвату уцелевших гитлеровцев неожиданно превращается в сложнейшую и опасную «дуэль» профессионалов разведки…
Автор книжки «В ловушке» Александр Севастьянович Сердюк — подполковник пограничных войск, журналист. Он часто бывает на заставах, хорошо знает жизнь границы, ее часовых. Все, о чем говорится в книжке, не вымысел. Это рассказы о событиях, действительно имевших место на границе, о бдительности и мужестве советских пограничников — зорких часовых границ нашей Родины.
«Разглашению не подлежит» - повесть о советских контрразведчиках, о людях, которые в годы Великой Отечественной войны вели борьбу с гитлеровской военной разведкой. Вдали от линии фронта, в тылу врага, даже в его разведывательных органах они самоотверженно выполняли свой долг перед Родиной. Александр Сердюк уже многие годы выступает в печати с очерками и рассказами о людях героических судеб - советских пограничниках и чекистах. Он окончил , Литературный институт имени А. М. Горького. Работа в журнале «Пограничник» позволила ему близко увидеть жизнь и службу войной в зеленых фуражках, правдиво рассказать о тех, кто несет свою трудную вахту на Балтике и Тихом океане, в снегах Заполярья и в песках Средней Азии.
В книге представлены 4 главных романа: от ранних произведений «По эту сторону рая» и «Прекрасные и обреченные», своеобразных манифестов молодежи «века джаза», до поздних признанных шедевров – «Великий Гэтсби», «Ночь нежна». «По эту сторону рая». История Эмори Блейна, молодого и амбициозного американца, способного пойти на многое ради достижения своих целей, стала олицетворением «века джаза», его чаяний и разочарований. Как сказал сам Фицджеральд – «автор должен писать для молодежи своего поколения, для критиков следующего и для профессоров всех последующих». «Прекрасные и проклятые».
Читайте в одном томе: «Ловец на хлебном поле», «Девять рассказов», «Фрэнни и Зуи», «Потолок поднимайте, плотники. Симор. Вводный курс». Приоткрыть тайну Сэлинджера, понять истинную причину его исчезновения в зените славы помогут его знаменитые произведения, вошедшие в книгу.
В 1960 году Анне Броделе, известной латышской писательнице, исполнилось пятьдесят лет. Ее творческий путь начался в буржуазной Латвии 30-х годов. Вышедшая в переводе на русский язык повесть «Марта» воспроизводит обстановку тех лет, рассказывает о жизненном пути девушки-работницы, которую поиски справедливости приводят в революционное подполье. У писательницы острое чувство современности. В ее произведениях — будь то стихи, пьесы, рассказы — всегда чувствуется присутствие автора, который активно вмешивается в жизнь, умеет разглядеть в ней главное, ищет и находит правильные ответы на вопросы, выдвинутые действительностью. В романе «Верность» писательница приводит нас в латышскую деревню после XX съезда КПСС, знакомит с мужественными, убежденными, страстными людьми.
Что делать, если ты застала любимого мужчину в бане с проститутками? Пригласить в тот же номер мальчика по вызову. И посмотреть, как изменятся ваши отношения… Недавняя выпускница журфака Лиза Чайкина попала именно в такую ситуацию. Но не успела она вернуть свою первую школьную любовь, как в ее жизнь ворвался главный редактор популярной газеты. Стать очередной игрушкой опытного ловеласа или воспользоваться им? Соблазн велик, риск — тоже. И если любовь — игра, то все ли способы хороши, чтобы победить?
Сборник миниатюр «Некто Лукас» («Un tal Lucas») первым изданием вышел в Мадриде в 1979 году. Книга «Некто Лукас» является своеобразным продолжением «Историй хронопов и фамов», появившихся на свет в 1962 году. Ироничность, смеховая стихия, наивно-детский взгляд на мир, игра словами и ситуациями, краткость изложения, притчевая структура — характерные приметы обоих сборников. Как и в «Историях...», в этой книге — обилие кортасаровских неологизмов. В испаноязычных странах Лукас — фамилия самая обычная, «рядовая» (нечто вроде нашего: «Иванов, Петров, Сидоров»); кроме того — это испанская форма имени «Лука» (несомненно, напоминание о евангелисте Луке). По кортасаровской классификации, Лукас, безусловно, — самый что ни на есть настоящий хроноп.
Многие думают, что загадки великого Леонардо разгаданы, шедевры найдены, шифры взломаны… Отнюдь! Через четыре с лишним столетия после смерти великого художника, музыканта, писателя, изобретателя… в замке, где гений провел последние годы, живет мальчик Артур. Спит в кровати, на которой умер его кумир. Слышит его голос… Становится участником таинственных, пугающих, будоражащих ум, холодящих кровь событий, каждое из которых, так или иначе, оказывается еще одной тайной да Винчи. Гонзаг Сен-Бри, французский журналист, историк и романист, автор более 30 книг: романов, эссе, биографий.