Порог дома твоего - [45]
Инспектору с большим трудом удалось просунуть в нее крючочек, сделанный из тончайшей стальной проволоки, и подцепить им закрывающую дно кармана пластинку из прессованной фанеры. Вот где, оказывается, собака зарыта. Эта безобидная пластинка прикрывала собою настоящее книгохранилище. Обложки у всех книг новенькие, глянцевые, корешки толстые. И что ни книга, то сотни страниц. Шрифты убористые, плотные, слова злые — что ни строка, то, считай, ампула с ядом. Западные писаки не жалели ни слюны, ни желчи. Сколько же махровой антисоветчины втиснуто в эти творения!
Тайник был и с левой стороны багажника. Имелись книгохранилища и в других местах. Кто бы мог подумать, входя в уютный салон, что распахнутая перед ним дверца вся нафарширована книгами. Ну а пол, застланный синтетическим ковриком? Его тоже не обошли вниманием. Книжный шкаф в горизонтальном положении! Разве не новинка?
Когда вскрыли все тайники и выгрузили из них всю эту специально подобранную, идеологически вредную, диверсионную литературу, возле «фольксвагена» образовалась целая библиотека. Рессоры, естественно, тут же распрямились.
— Ну что ж, господин Хипписли, — сказал Самохвалов, — предсказание ваше не сбылось… К великому сожалению, я так и не смог убедиться…
— В чем именно? — быстро переспросил тот.
— В вашей честности и порядочности.
Хипписли даже не покраснел. Он лишь нервно передернул плечами и плотно сжал губы.
5
Они встали с рассветом. На службу собирались все равно что на парад. Тщательно побрились, до блеска начистили ботинки, надели отутюженную форму. Иначе нельзя. Ведь пограничник первым встречает гостей нашей страны. Войдет в купе, представится, а на него сразу во все глаза глядят. Дескать, каков советский солдат, не напрасно ли о нем повсюду слава идет?..
Улица в этот ранний час была тиха, безлюдна, шагали они молча. Переговорено, кажется, было все, и о прошлом больше не думалось. Оставалось только одно — рисовать в своем воображении будущее. Каким оно окажется у Валерия?
Если подходить к жизни серьезно, с самой строгой меркой, то у Валерия она фактически лишь начиналась. Сознательная, трудовая. Он только теперь выходил на свою основную дистанцию, и все его предыдущие годы казались ему предварительной подготовкой к сегодняшнему старту. И средняя школа, и срочная служба на южной границе, и курсы с экзаменом на звание прапорщика… Там закладывался фундамент, а здесь предстоит возвести все здание, от первого этажа до последнего.
«Ничего, все будет хорошо… Все будет, как и должно быть», — убеждал себя Самохвалов-младший, приближаясь к месту новой службы.
Из-за границы прибыл первый поезд. Отец проворно, словно молодой, поднялся на подножку спального вагона, в тамбуре пожал руку проводнику — оказалось, они были знакомы, не однажды встречались, — спросил:
— Ну, как сегодня твоя коробочка? Полным-полна?
— Свято место пусто не бывает, — улыбнулся проводник. — Кто только не мечтает погостить у нас!
— Откуда пассажиры?
— Да со всего света!
— Дети разных народов?
— Вот именно. Что ни купе, то другой язык, — сказал проводник, как бы гордясь тем, что его вагон получился столь представительным.
Валерий, прислушиваясь к их разговору, поначалу малость усомнился: «Столько стран… Справлюсь ли?» Однако увидев, как отец уверенно постучался в первое купе, решительно шагнул за ним…
НА НАРТАХ
По утрам, едва на далеком океанском горизонте оранжево вспыхнет солнце, остров преображается. Угрюмые, с трудом различимые на фоне ночного неба сопки вдруг начинают светиться, их высокие снеговые шапки густо розовеют. По крутым склонам и покатым седловинам, по зажатой со всех сторон неширокой равнине солнце щедро разливает теплые краски, смягчая суровость здешней зимы.
Но пройдет не более часа, и эти краски померкнут. Чистый, свежий диск омытого океаном солнца затуманится легкой дымкой, затем его дружно атакуют бог весть откуда появившиеся тучи и вскоре на весь день упрячут от воды, земли и людей.
Остров лежит между океаном и морем. Круглый год в обрывистые, скалистые берега с грохотом бьют волны: океан и море неутомимы. А порою бывает — волны выносят на сушу суда, разбивают причалы, смывают дома, и люди, спасаясь от цунами, поднимаются в сопки. Но едва минет опасность, они тут же возвращаются, по-хозяйски наводят на острове порядок, чтобы жить и работать как обычно.
Жителей на острове не так уж много — рыбаки и метеорологи, китобои и пограничники. Им, стоящим лицом к лицу с океаном, не раз пришлось испытать силу штормов и бурь.
Еще на материке услышал я имя пограничника Владимира Токарева. И вот первая встреча: на берегу бухты, в небольшом деревянном домике, у жарко натопленной печи Токарев греет озябшие руки и рассказывает о своей службе. Голос у него охрипший, говорит он короткими фразами, медленно.
— Жаль, Менгалимова не застали.
— Кто он?
— Да тоже каюром был.
— Хорошим?
— Его весь остров знал.
Пошуровал в печке железным прутом, добавил:
— А я что, лишь вторую зиму езжу…
— Не так уж и мало!
Мне думалось, все каюры на Камчатке — люди местные, коряки или ительмены. И вдруг — вот он, Володя Токарев, вторую зиму в этих краях. Родился и вырос на Ставропольщине, не имел ни малейшего представления о собачьих упряжках, нартах, каюрах. А его здешний учитель, каюр Салих Менгалимов, которого «весь остров знал», до службы жил в Средней Азии и ни разу никуда не выезжал.
1943 год. Красная армия успешно развивала наступление в Белоруссии. Перелом в смертельной схватке двух колоссов произошел. Но у врага еще не угасла надежда на реванш.В освобожденном районе под Витебском задержан связной-власовец. При допросе выясняется, что он должен был выйти на контакт с офицерами секретного отдела 1-Ц штаба недавно разгромленной немецкой армии. Однако обычная поначалу операция по поиску и захвату уцелевших гитлеровцев неожиданно превращается в сложнейшую и опасную «дуэль» профессионалов разведки…
Автор книжки «В ловушке» Александр Севастьянович Сердюк — подполковник пограничных войск, журналист. Он часто бывает на заставах, хорошо знает жизнь границы, ее часовых. Все, о чем говорится в книжке, не вымысел. Это рассказы о событиях, действительно имевших место на границе, о бдительности и мужестве советских пограничников — зорких часовых границ нашей Родины.
«Разглашению не подлежит» - повесть о советских контрразведчиках, о людях, которые в годы Великой Отечественной войны вели борьбу с гитлеровской военной разведкой. Вдали от линии фронта, в тылу врага, даже в его разведывательных органах они самоотверженно выполняли свой долг перед Родиной. Александр Сердюк уже многие годы выступает в печати с очерками и рассказами о людях героических судеб - советских пограничниках и чекистах. Он окончил , Литературный институт имени А. М. Горького. Работа в журнале «Пограничник» позволила ему близко увидеть жизнь и службу войной в зеленых фуражках, правдиво рассказать о тех, кто несет свою трудную вахту на Балтике и Тихом океане, в снегах Заполярья и в песках Средней Азии.
В книге представлены 4 главных романа: от ранних произведений «По эту сторону рая» и «Прекрасные и обреченные», своеобразных манифестов молодежи «века джаза», до поздних признанных шедевров – «Великий Гэтсби», «Ночь нежна». «По эту сторону рая». История Эмори Блейна, молодого и амбициозного американца, способного пойти на многое ради достижения своих целей, стала олицетворением «века джаза», его чаяний и разочарований. Как сказал сам Фицджеральд – «автор должен писать для молодежи своего поколения, для критиков следующего и для профессоров всех последующих». «Прекрасные и проклятые».
Читайте в одном томе: «Ловец на хлебном поле», «Девять рассказов», «Фрэнни и Зуи», «Потолок поднимайте, плотники. Симор. Вводный курс». Приоткрыть тайну Сэлинджера, понять истинную причину его исчезновения в зените славы помогут его знаменитые произведения, вошедшие в книгу.
В 1960 году Анне Броделе, известной латышской писательнице, исполнилось пятьдесят лет. Ее творческий путь начался в буржуазной Латвии 30-х годов. Вышедшая в переводе на русский язык повесть «Марта» воспроизводит обстановку тех лет, рассказывает о жизненном пути девушки-работницы, которую поиски справедливости приводят в революционное подполье. У писательницы острое чувство современности. В ее произведениях — будь то стихи, пьесы, рассказы — всегда чувствуется присутствие автора, который активно вмешивается в жизнь, умеет разглядеть в ней главное, ищет и находит правильные ответы на вопросы, выдвинутые действительностью. В романе «Верность» писательница приводит нас в латышскую деревню после XX съезда КПСС, знакомит с мужественными, убежденными, страстными людьми.
Что делать, если ты застала любимого мужчину в бане с проститутками? Пригласить в тот же номер мальчика по вызову. И посмотреть, как изменятся ваши отношения… Недавняя выпускница журфака Лиза Чайкина попала именно в такую ситуацию. Но не успела она вернуть свою первую школьную любовь, как в ее жизнь ворвался главный редактор популярной газеты. Стать очередной игрушкой опытного ловеласа или воспользоваться им? Соблазн велик, риск — тоже. И если любовь — игра, то все ли способы хороши, чтобы победить?
Сборник миниатюр «Некто Лукас» («Un tal Lucas») первым изданием вышел в Мадриде в 1979 году. Книга «Некто Лукас» является своеобразным продолжением «Историй хронопов и фамов», появившихся на свет в 1962 году. Ироничность, смеховая стихия, наивно-детский взгляд на мир, игра словами и ситуациями, краткость изложения, притчевая структура — характерные приметы обоих сборников. Как и в «Историях...», в этой книге — обилие кортасаровских неологизмов. В испаноязычных странах Лукас — фамилия самая обычная, «рядовая» (нечто вроде нашего: «Иванов, Петров, Сидоров»); кроме того — это испанская форма имени «Лука» (несомненно, напоминание о евангелисте Луке). По кортасаровской классификации, Лукас, безусловно, — самый что ни на есть настоящий хроноп.
Многие думают, что загадки великого Леонардо разгаданы, шедевры найдены, шифры взломаны… Отнюдь! Через четыре с лишним столетия после смерти великого художника, музыканта, писателя, изобретателя… в замке, где гений провел последние годы, живет мальчик Артур. Спит в кровати, на которой умер его кумир. Слышит его голос… Становится участником таинственных, пугающих, будоражащих ум, холодящих кровь событий, каждое из которых, так или иначе, оказывается еще одной тайной да Винчи. Гонзаг Сен-Бри, французский журналист, историк и романист, автор более 30 книг: романов, эссе, биографий.