Порочная королева. Роман о Екатерине Говард - [131]

Той ночью Том пришел какой-то подавленный. Он не обнял и не поцеловал Екатерину, а вместо этого сел за стол и окинул ее сердитым взглядом.

— Что случилось, дорогой?

— Почему мистер Дерем оказался при дворе?

Екатерина обмерла. Чего-то подобного она опасалась.

— Миледи попросила найти ему место. Я не могла ей отказать. Это выглядело бы неблагодарностью.

Том сурово взирал на нее:

— Более чем глупо! Он намекает на близкое знакомство с тобой.

О Боже! Не зря она боялась, что Фрэнсис не удержит язык за зубами. Ему неизвестно, что такое благоразумие и осторожность.

— Неужели! — Ее возмущение было вполне искренним. — Он всегда был негодяем.

Том пристально вглядывался в ее лицо:

— Сегодня за ужином кое-кто из моих приятелей, джентльменов из Тайного совета, обмолвился, что Дерем фамильярничает с тобой и не выказывает должного уважения. Очевидно, на это пожаловались твои слуги. Мы сами слышали его речи с другой стороны стола. Он говорил достаточно громко. Что в случае смерти короля, он уверен, ты выйдешь замуж за него. Это правда, Кэтрин?

— Разумеется, нет! Если что-нибудь случится с королем, я выйду замуж за тебя. Поверь, Том, у тебя нет нужды ревновать меня к Фрэнсису. Меня влечет только к тебе. Я не люблю мистера Дерема и никогда не стану поощрять в нем такие мысли.

— Ты должна ясно дать ему это понять, — сказал ей Том, — потому как он живет в опасных иллюзиях. Ему также следует знать, что говорить о смерти короля — измена. Если на него донесут, он просто так не отделается.

Екатерина отчасти понадеялась на это, лишь бы Фрэнсис перестал трепать языком. Но она не пожелала бы ему участи изменника, хотя он и становился серьезной проблемой. Только вчера снова попросил у нее денег, пришлось отправить к нему с кошельком серебра Кэт Тилни и наградить ее за услугу.

— Он дурак, — сказала Екатерина, овладевая собой, — я говорила ему, что он для меня ничто, и по-другому не будет.

— Скажи еще раз! — вспыхнул Том, а потом глубоко вдохнул. — Прости, любовь моя. Мне больно слышать, как бахвалится этот проходимец. Я бы задушил его.

— Забудь о нем, — наставительно сказала она. — Я не хочу, чтобы он вторгался в твои мысли и мешал нам проводить вместе это бесценное время.

Вскоре Екатерина уже снова была в объятиях Тома, и все встало на свои места. Она горячо молилась, чтобы в будущем Фрэнсис держал язык за зубами. Он и правда играл в кости со смертью и мог получить за это суровый урок — и увлечь вслед за собой ее.

Глава 28

1541 ГОД

В начале сентября двор покинул Понтефракт и переехал в старинный замок архиепископа Йоркского Кавуд. Когда они приближались к нему верхом на лошадях, Маргарет Дуглас наклонилась вперед в седле — ее длинные рыжие волосы развевались на ветру — и сказала Екатерине, что здесь арестовали кардинала Уолси. Кавуд оказался печальной старой громадой, и все были рады покинуть его на следующий же день и перебраться в замок Врессле, конфискованный у могущественной семьи Перси, выступившей в поддержку Благодатного паломничества. Там они остались на три ночи, и две из них Генрих провел с Екатериной.

— Пора, пора нам обзавестись сыном! — сказал король, взгромоздился на Екатерину и завозился у нее между ног.

На этот раз она не смела думать о Томе ни во время соитий, ни после, когда Генрих нежно держал ее в объятиях, терся грубой бородой о ее щеку и говорил, как сильно любит свою Кэтрин и какое это благословение — иметь такую прекрасную супругу. Она ненавидела себя за то, что обманывает его.

Дни шли за днями, и она уже потеряла счет местам, где они останавливались. Леконфилд, Халл, снова Леконфилд и обратно в Врессле. Потом направились в Йорк, где состоится долгожданная встреча Генриха с королем шотландцев. До места добрались к середине сентября, давно выбившись из расписания.

— Мы уже должны быть на полпути к Лондону, — сказал Генрих, когда они увидели впереди Йоркский собор, во всем своем великолепии высившийся над городскими стенами. — По крайней мере, раз уж мы так задержались, рабочие, наверное, успели закончить свои дела.

До отъезда в тур по стране король приказал отремонтировать бывший дом аббата в распущенном бенедиктинском монастыре Святой Марии в Йорке, который теперь назывался Кингс-Мэнор — Королевским поместьем.

— Я отправил туда полторы тысячи рабочих, которые трудились день и ночь.

Впереди, около ворот Миклгейт-Бар, через которые короли въезжали во второй по величине город Англии, собралась толпа. Генрих выглядел довольным.

— Вижу, нас ожидает отличный прием. Мне сказали, что добрые люди Йорка, увидев роскошные приготовления к нашему визиту, решили, что это предвещает какой-то грандиозный триумф. Они рассчитывают, что я короную вас в их соборе, Кэтрин. Ничего в этом нет дурного, пусть себе думают или надеются, что вы родите герцога Йоркского.

— Я молюсь об этом каждый день, — сказала она, чувствуя себя виноватой, что до сих пор не забеременела после весеннего выкидыша.

Они оделись в самые великолепные наряды, так же поступили и горожане, которые старались не показать вида, что страшатся визита короля. Встречали королевскую чету не менее торжественно, чем в Линкольне. Генриха и Кэтрин официально приветствовал архиепископ Йоркский в сопровождении трехсот духовных лиц, затем двести мужчин, которые участвовали в восстании против короля и были прощены, подошли выразить покорность своему соверену, встали перед ним на колени и поднесли набитые золотом кошельки. После этого процессия медленным шагом вступила в город.