Порнографическая поэма - [97]

Он сказал мне, что очень, очень сожалеет о случившемся. Он просил меня — нет, умолял! — дать ему еще один шанс. Я почувствовал, что моя защита слабеет. Ему невозможно было сопротивляться. Наконец он добил меня последним мастерским ударом.

— Может быть, мне стоит поговорить с твоей матерью? — предложил он.

18.2

— Но в какой-то момент вы все-таки перестали работать на Флинна.

— Вроде того.

18.3

Выпускной. 1980 год, жаркий июньский полдень. Я сижу в гостиной своего дома, одетый в голубой смокинг — усовершенствованный вариант того смокинга, который Дунк Смарт брал напрокат пять лет назад. То и дело смотрю на часы и обливаюсь потом. Через час я должен ехать в Дунбар, чтобы взять свою партнершу для выпускного вечера. Партнеров для каждого выпускника определял компьютер. Вы ни за что не поверите, кого он для меня выбрал. Черил Паркс! Так что я, разумеется, нервничаю. Гораздо сильнее, чем если бы это была, скажем, Шона Ковальчак или Марги Скотт.

Но что самое ужасное — первый раз за полтора года я не получил на этой неделе свертка из кодаковской фотолаборатории. Неужели кодаковские лаборанты наконец меня раскусили? Если так, к какому дерьму это приведет? Это было слишком. В довершение всего наша последняя пленка — пленка, которую я ждал, — была особенно скабрезной. Оставалась единственная надежда: что она не получилась, каким-нибудь чудом оказалась недодержанной. Но если это действительно так, Флинн будет в бешенстве. Так что в любом случае меня ожидали неприятности.

Напротив меня сидит Карл. Мы ждем маму, которая запаковывает для меня подарок по случаю окончания школы — она собирается мне его вручить перед выходом. Карл пристально смотрит на меня. Он не сказал мне ни слова со времени нашей баталии в день приезда Нетти. Все так и должно быть. Он и без слов виден насквозь. Самодовольный, ограниченный мудак! Кажется, сейчас что-то вякнет наконец. Но на сей раз он удивляет меня. Вместо какой-нибудь пошлой банальности, которую я приготовился услышать, вроде «Ну, я думаю, теперь ты стал мужчиной» или «Полагаю, теперь ты найдешь свое место в жизни», он произносит нечто неожиданное — сука ебаная!

— Думаю, это очень здорово, что ты закончил школу, несмотря ни на что, — сказал он. — Твоя мать так счастлива!

Я принужденно улыбнулся в ответ. Сделал все, что мог. Никогда не понимал, что мама нашла в этом сопляке, в этом ничтожестве. Но ему удавалось-таки делать ее счастливой. А это ведь самое главное, не так ли? Я чувствовал себя немного задетым тем, что Карл не сказал того, что я ожидал от него услышать. Но скажи он это, я бы злился еще больше. И это было как раз то, чего я хотел: хорошенько разозлиться. Тут вошла мама и прервала мои размышления. В руках у нее был сверток. Несомненно, что-нибудь для моей будущей квартиры, куда, как надеялся Карл, я скоро перееду.

18.4

— Видеокамера «Сони бета-макс»!

— Вы правы.

— Заря новой эры.

— Да, что-то вроде этого. Видео рекламировалось тогда как очередной большой прорыв.

— Но вы были консерватором.

— Ну да. Мне не очень нравилось то, что я видел на видео. Все выглядело так, как будто… Я не знаю. Но опять же я никогда не работал с этим раньше и не имел ничего против того, чтобы попробовать. За это я должен благодарить Нетти. Она всегда вдохновляла меня на исследование нового.

18.5 Из дневников Нетти Смарт, т. 17, 1980 г.

1 января 1980 г.

Ни за что не угадаете, от кого я получила сегодня письмо! От Нашего Мальчика из Ванкувера. До сих пор не могу поверить. Я сразу узнала почерк — несмотря на то что он сильно изменился с тех пор, как я его последний раз видела. Никто так не давит на перо, как Наш Мальчик.

Когда же я видела его последний раз? Рождество 1978 г.? Когда я последний раз была дома? Точно. Что же с ним? Ладно, я просто пришпилю сюда его письмо, и вы сами все прочтете.

3 декабря 1979 г.

Дорогая Нетти!

Как ты? Я — отлично. Скучаю по тебе. Все здесь по тебе скучают! Вчера у нас была твоя мать — сообщила, что ты не приедешь на Рождество. Сказала, что твое сердце капризничает и ты поэтому не можешь летать на самолете. Мне это показалось немного странным. Не знаю, чем может быть опасен перелет. Ты же просто сидишь там в кресле. Это же не ракета какая-нибудь. Очень надеюсь, что с тобой все в порядке.

С тех пор как ты уехала, мало что изменилось. Боюсь, доложить тебе особенно не о чем. Могу разве что рассказать, что происходит с некоторыми из наших товарищей, какие ходят слухи. Не то чтобы я очень этим интересовался, но как можно этого избежать? Расскажу то, что случайно слышал и видел.

Итак, что же я слышал и видел? Ну, во-первых, могу тебе сообщить, что твоя старая подруга Марги Скотт стала играть «плохую девочку». Серьезно! В первый день нашего двенадцатого класса она явилась в школу с розовыми волосами! Я имею в виду не какой-нибудь там розоватый оттенок, а настоящий розовый цвет — как обложка кассеты «Sex Pistols»! Это было просто восхитительно! Вот уж от кого не ожидал панк-рокерства! Она даже носит в ухе английскую булавку вместо серьги и, в довершение всего, кожаный жакет! Но прикинь — кроме внешности, в ней ничего не изменилось. Такая же жопа, как была в седьмом классе. Удивительно, да? Марги Скотт: хорошая маленькая плохая девочка.