Пора выбирать - [139]

…С печатью листовок дела у Захара обстояли сложнее, чем с ДМП. Листовка была в формате А5, то есть половина стандартного А4. И когда принтер работал в штабе, на одном листе А4 выводилось по две листовки, только и надо, что разрезать ножницами аккурат по середине. А у Захара дома, как он ни колдовал, изображение листовки отпечатывалось на бумаге в масштабе чуть меньшем, чем А5, и поэтому каждая была обрамлена белой рамочкой толщиной где-то полсантиметра. Из-за этого разрезать бумагу нужно было не только посередине, а ещё и обрезать каждую отдельную листовку по краям с трёх сторон. Что отнимало существенно больше времени, чем обычно.

Поэтому днём в квартире Захара нередко собирались Аня, Жора, Вася (а иногда и другие ребята), и несколько часов занимались нудным обрезанием листовок. В агитпрогулки с листовками стало ходить сложнее, потому что полицейские в случае поимки составили бы протокол о нарушении избирательного законодательства (типа). Благо, Захар часто ходил раздавать с Аней, которая была очень зоркой, и как только замечала, что, например, какая-то женщина, увидев их, начинает куда-то звонить, спешно брала Захара под локоть и вела подальше, в другое место. Один раз они чуть не попались – Аня заметила полицейских слишком поздно, когда те были практически в двух шагах, и вместе с Захаром им двоим пришлось забежать в кинотеатр «Уссури» (у входа в который раздавали), и там спрятаться в туалете. Самое забавное, что спрятались они в одну кабинку, и Захар даже не запомнил, мужской туалет это был или женский. Минут десять они сидели, затая дыхание. К счастью, пронесло – жандармы не поджидали их у выхода.

А один раз Захар раздавал сам, на Столетье, там полицейские по улице почти не ходили. Под конец нарвался на одну женщину, которая шла с кавалером; кавалер нейтрально прошёл дальше, а тётка, лет сорока, остановилась и начала поносить Захара, кричать и угрожать. Напоследок категорично сказала, что за Феврального ему надо набить морду. Видя, что Захар выслушивает её перлы со снисходительной ухмылочкой, с какой смотрят на ребёнка, она раздосадованно махнула рукой и, сыпля ругательствами, пошла догонять кавалера.

Шедшие следом за ними парень и девушка, молодая парочка, улыбаясь, подошли к Захару.

– Не надо никому бить морду, – сказала девушка. – Можно нам это? – протянула руку за листовками.

– Конечно, держите, – сказал Захар и охотно вручил сторонникам по одной штуке.

– Мы за него будем голосовать. За Феврального, – уточнил парень на прощание. – Если его всё-таки допустят…

Глава 2. Борьба продолжается

Параллельно с прикладыванием усилий к тому, чтобы Феврального всё-таки допустили, Захар пытался «подбивать клинья» к Маше. Но ту словно подменили. Если раньше она сама проявляла к нему явные знаки симпатии, то теперь стала вести себя с Захаром равнодушно и отстранённо, хотя с другими ребятами общалась, как обычно. Гордеев даже испугался – может, он недостаточно настойчив?

Однажды вечером, когда они допоздна остались в штабе, Захар отозвал Машу на улицу и пригласил к себе в гости посмотреть фильм. Другой бы на его месте долго репетировал перед зеркалом, но Захар предпочитал импровизацию. Маша же выслушала его дружелюбно, но уклонилась от предложения в том духе, что сейчас, мол, нет времени, из-за всей этой суматохи с Забастовкой, но она обязательно подумает. Захар не отступался.

Как-то утром, спросонья зайдя в чат актива (куда вернулся по просьбе ребят), он увидел недавние сообщения от Маши, которые сводились к тому, что она хочет пойти в ДМП-рейд по своему району, и ей нужен напарник. Жила девушка на Окатовой, недалеко от Алисы, а по отношению к квартире Захара это было аккурат на противоположном берегу, по ту сторону бухты. По городским меркам Окатовая располагалась достаточно далеко, и поэтому никто не хотел ехать, тем более, что сегодня был выходной, хотя Маша долго упрашивала. Захар же без промедления написал, что он готов отправиться с ней.

Маша сразу «съехала с темы» и ответила, что уже передумала и решила сходить одна, но Захар ответил, что он уже выехал и направляется к ней. В этот самый момент он подскочил из-под одеяла, как ужаленый, и, одной рукой натягивая штаны, другой в ускоренном темпе почистил зубы, после чего схватил рюкзак и выметнулся из квартиры. Добежав до остановки с такой скоростью, как будто от этого зависело, допустят Феврального до выборов или нет, он забурился в удачно подвернувшийся автобус, который как раз направлялся в Машин район.

– Как ты так быстро доехал? – удивилась Маша, хлопая ресничками. – С того берега досюда… так быстро.

– Ну, не быстро, а за сорок минут, – ответил Захар. Он не ожидал, что после такого долгого пути придётся ещё ждать Машу двадцать минут у подъезда на морозе. Но на какие жертвы не пойдёшь ради любви.

Так как Окатовая и окружающие её улицы находились как бы на возвышенности, тут всегда дул сильный ветер, особенно зимой. С Машей они клеили плакаты ДМП не на скотч, а на жидкий клей. При этом, пока Захар держал лист, а девушка выдавливала на него клей, та умудрилась попасть не только ему на руки, но ещё и вымазать пальто. Если бы Захар был садистом, он бы дорого отдал за то, чтобы посмотреть, как в такую холодную ветреную погоду, да с таким уровнем ловкости Маша бы «расклеивала» плакаты одна. Впрочем, позже она, кажется, немного потеплела и даже поблагодарила его за то, что пришёл и не бросил её.