Попытка не пытка - [7]

Можно было не сомневаться, что на мою рыжую родственницу совершалось разбойное нападение.

Правда, неизвестно, в каких целях, но думать об этом сейчас было некогда.

На цыпочках, быстро и бесшумно ступая, я нырнула с балкона в комнату и затаилась за одним из тюков, благо, их размеры позволяли чувствовать себя как в окопах. Отсюда мне гораздо лучше было слышно, что в коридоре происходила какая-то возня, и даже было видно нападавшего — молодого, весьма симпатичного парня, со светлым ежиком волос на голове и суровым выражением лица, который скручивал Ксюше руки, заломив их за спину.

Прежде чем вмешаться, нужно было выяснить, сколько человек грабителей и чем они вооружены, чтобы прикинуть приблизительный план дальнейших действий и рассчитать свои силы.

Преступник втолкнул в комнату мычащую Ксюшу, у которой рот был заткнут кляпом («Не профессионал! Это удобнее делать лейкопластырем!» — пронеслось у меня в голове), а руки связаны веревкой.

Как ни странно, но молодой бандит был один.

— Слушай меня внимательно, — сказал он. — Если ты пообещаешь, что не будешь кричать и звать на помощь, я просто задам несколько вопросов и ничего плохого тебе не сделаю. Но если ты вздумаешь…

Продолжения угроз я ждать не стала и быстро выскочила из своего укрытия, как только обидчик сестры повернулся ко мне спиной.

Он и понять ничего толком не успел, как уже стоял на четвереньках, получив сзади удар по болевой точке на позвоночнике, и жалобно поскуливал. А я сидела на нем верхом, крепко обхватив молодого да раннего (и явно неопытного) налетчика своими длинными ногами, а рукой зафиксировав шею, давая понять, что если тот будет дергаться, то к нему придется применить более крутые меры.

— Сопротивление бесполезно, милиция, — сказала я преступнику, тяжело дыша в его светлый пушистый затылок, подстриженный модной лесенкой, который почему-то вызывал во мне какие угодно чувства, кроме закономерной злости.

— Откуда? — прохрипел тот из-под меня, разом замирая на месте в своей нелепой раскоряченной позе.

Я чуть было не сказала ему как в детстве: «От верблюда!», но благоразумно промолчала и, пользуясь тем, что он больше особенно не сопротивлялся, слезла с противника, усадила его и крепко связала ему руки за спиной черными колготками, вовремя выпавшими из какой-то опрокинутой сумки с барахлом.

Наша схватка закончилась, едва начавшись.

Не скрою — увидев перед собой воочию «стража порядка» в коротком сексуальном платье и со стройными загорелыми ногами, налетчик сначала посмотрел на меня совершенно ошарашенно, а потом снова конвульсивно задергался, пытаясь освободить руки. Но было уже поздно.

Плохо лишь, что я недооценила темперамент Ксюши, которая, как только я ей развязала руки и вытащила кляп, сразу же набросилась на мальчишку и принялась лупить его обеими руками, особенно стараясь заехать кулаком в глаз.

— Гад! Вот гад! — орала она во всю глотку, которая вполне могла бы посоревноваться с паровозным гудком. — Смотри какой умный! Позарился на мои вещички! Подглядел, как носильщик их вчера домой припер? Подглядел? Подглядел? А что, если я тебе глаза сейчас выдеру, чтобы не зарился на чужое добро?

Сопротивляться со связанными руками парень не мог и теперь только уворачивался от сыпавшихся на него тумаков, не говоря при этом ни одного слова. Меня несколько удивило, что он ни в чем не оправдывался, не пытался ничего объяснить, даже не матерился, а просто молчал как партизан, с ненавистью глядя на мою разъяренную сестрицу своими выразительными голубыми глазами.

В распахнутом красном халате, напяленном прямо на ночную рубаху, с растрепанными волосами и зверским выражением лица, Ксюша была сейчас похожа на рыжую ведьму.

Не приведи господи, увидеть такую ночью во сне!

— Ладно, хватит с него, — остановила я свою троюродную сестру. — Ты и так ему на память хороший фингал под глазом поставила.

— Так ему и надо, гаду, — не хотела униматься сестрица, так что теперь мне пришлось ее оттащить от мальчишки и пригрозить строгим голосом:

— Дождетесь у меня: сейчас обоих свяжу и сдам в ментовку, пусть там с вами разбираются.

— Меня девки предупреждали, — пояснила Ксюша, показывая пальцем на незнакомца. — На вокзале какая-то особая шайка появилась, которая поезда караулит и прослеживает, кто куда большую поклажу понес, чтобы потом себе отжать. Но вот чтобы так, средь бела дня…

Налетчик посмотрел на нее с нескрываемым презрением и молча сплюнул кровь — Ксюша сильно разбила ему губу.

Его внешний облик подсказывал мне, что парень явно не принадлежал к вокзальной мелкой шушере, которую видно за три версты. В его жестах, передергиваниях плечами, язвительной улыбке проглядывала какая-то скрытая надменность, не свойственная публике, промышлявшей по вокзалу и привокзальному рынку.

И потом, он казался до неприличия чистеньким! Прямо-таки студентом из Оксфорда в светлой рубашечке, с модной стрижкой на волосах, отдающих запахом дорогой туалетной воды. Я уловила этот запах, когда заламывала ему руки и близко наклонилась к уху.

Нет, парень был все же несомненно ближе к моей публике, которая работала по-крупному и с которой мне тоже приходилось выкладываться. К счастью, исключительно за гонорары в долларах.